Весна забила во все ключи. Последние островки снега томились под юбками черных елей. Деревня Плетнёво как пуп земли над низинами окрестностей принимала первейшие нежности солнца. Березы покрывались салатовыми узелками проснувшихся почек. Овцы жадно глодали внезапно позеленевшие холмики.
Десяток изб, подле них убогие сарайки (местн.), крохотные, похожие одна на другую, бани. Почти у каждого двора серые, ветхие на вид колодцы.. Исключительная нескладность дворов и всего, что на них. Едва узнаваемое очертание единственной в деревне улочки. Все постройки в Плетенёво строили, словно сеяли овес по ветру. Небольшой пруд в центре - то, что хоть как-то придавало целостность деревне.
Древняя старушка сидела у окна, радуясь весеннему солнцу. На подоконнике стояла молочная бутылка с широким горлышком, а в ней несколько прутиков расцветающей вербы. Совершенно вся деревня из-за её устройства или, точнее, неустройства, была как на ладони. Кто-то шел к пруду с коромыслом и ведрами - зачерпнуть воды. Старушке интересно, кто же это? Сама себя спрашивает и сама же отвечает: «Так это ж Светка, ой и поправилась за зиму …» И смеется. Сама пошутила, сама и посмеялась. «Ох, прости, Господи!» - перекрестив уста, тихо сказала женщина, почитая за грех такие рассуждения. Однако продолжила высматривать, не пойдет ли кто по деревне, не промчится ли детвора мимо её окошка.
На противоположной стороне деревни показалось темное расплывчатое пятно чьей-то мужской фигуры. Человек метался меж дворов и кого-то звал. Старушка привстала изо всех сил, пытаясь рассмотреть происходящее. «Ой, да что же это там стряслось? Никак Пашка мечется. Чего это он?» - тревожно думала женщина. Мужчина несколько раз оббежал пруд и метнулся к ближайшему колодцу. Наклонился, что - то крикнул в колодец и, переступив сруб, исчез в его недрах. «Ой! Господи ты Боже мой! Утоп, утоп! Пашка, Павлуша!» - схватившись за голову, кричала перепуганная старуха, стуча сухим кулаком в стекло. Через пару секунд, словно выброшенный неведомой силой, на поверхности показался Павел. Старуха всплеснула руками и как глина обрушилась на табурет. Но Павел, едва оказавшись на поверхности, бросился к следующему колодцу и проделал то же самое. Затем к третьему, четвертому, пятому колодцу, поочередно ныряя в каждый. Понимая, что нужно помочь, бабка со всей возможной старческой прытью одной рукой обвила себя пуховым платком, схватила клюку и бросилась на выручку. Пока старушка хоть и спешно, но все же очень медленно, выходила во двор, все закончилось. Павел куда-то исчез, никого из соседей не было видно. «Да что же это?» - причитала бабка, вероятно, боясь, что всё это ей пригрезилось. Она поочередно обошла все колодцы, заглядывая в каждый. Правда, Павла нигде не было, но совершенно точно у каждого колодца были видны свежие следы. Оставить это дело так старушка уже не могла и решила идти к Павлу.
Хозяин дома Пашка сидел за столом в одних кальсонах. Всюду были развешаны мокрые вещи, а у стола стоял зареванный мальчишка лет шести.
«Пашка… - зычно крикнула старуха, - Ты чего это по колодцам лазаешь, окаянный? «Утопленника искал…» - не поднимая головы, изнуренно отвечал хозяин дома. «Ой Боже ты мой, енто ж какого-такого утопленника? - не унималась бабка. «Да вон ентого…- ткнув мальцу указательным пальцем в лоб, сказал Павел. Мальчонка снова заревел. «Я, значит, в Троицу ходил, а он дома один. Вернулся, а его-то и нет. Всё облазал, нет Валерки, а где ж ему быть-то?! Понятно, что только в колодце утоп».
На деле же мальчонка ждал возвращения отца, выглядывая в окошко, а как увидел, что идет батя, спрятался под кровать, думая разыграть отца. Долго малец прятался под кроватью, да там и уснул.
Валерка тот уже и сам батя. Много лет прошло.
- Валер, крепко влетело тогда поди от отца?
- Ну, не без этого… - улыбаясь, ответил Валерка, стоя у одного из тех злополучных колодцев.