Жаровские горшечники
До революции в деревне Жары было несколько гончарных заводиков, глиняная посуда расходилась отсюда по всей округе.
Сейчас никто уже и не помнит об этом. В деревне люди живут сезонно, одним словом дачники. Нам посчастливилось встретить последнего местного долгожителя Юрия, который больше 40 лет отдал Жарам. Сейчас он восстанавливает свой деревянный дом - пятистенок, которому больше ста лет, а достался он от тещи с фамилией Ерёмина.
Мы – это участники IV совместной экспедиции межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры» и проекта «Сказы земли Покровской»: Светлана Суздальцева (Покров, Владимирская область) - руководитель проекта «Сказы земли Покровской», кандидат Философских наук, член правления Международного Союза художников-педагогов России; Владимир Алексеев (Орехово-Зуево) – краевед-исследователь, доктор биологических наук, кандидат исторических наук, профессор, член Союза писателей России, член Союза краеведов России, член-корреспондент Академии Российской словесности, Почётный гражданин Петушинского района; Юрий Белоусов (Шатура) - руководитель межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры» и председатель творческого Совета по Легендам и Сказам народов России при Союзе писателей России, «Заслуженный тренер России», член Союза писателей и Союза журналистов России, автор-исполнитель, сказитель.
Хозяин дал осмотреть нам дом, без которого и жизни уже не представляет. А как же? Вот по углам приусадебного участка ели растут: одной 35 лет, а другой 30, столько лет и дочерям Юрия.
Стены в порядке, не покосились, и конопаченные швы не продувает с момента, как дом поставили. Нижние гнилые венцы пришлось убрать, подняв сруб домкратом, и положив под низ блоки. Конечно окна стали ниже и потолок соответственно, а остальное Юрия устраивает. Топится дом двумя печками, которые сам хозяин и сложил. Вот полы меняет, за двадцать лет подгнили, место в Жарах - сырое.
Спрашиваем, а где же здесь заводы гончарные были? Говорит, мол слышал от тещи, что вон там на краю был завод, но сейчас там «прудка». «Прудкой» называют местные жители маленький пруд. Мы желаем узнать, где же остальные четыре завода? Юрий пожимает плечами. Теща умерла, и спросить некого.
В 1899 году в деревне Жары Покровского уезда торжество освятили новую школу и открыли бесплатную народную библиотеку. Через пол века в Жарах побывал один из самых одиозных писателей Владимирской земли - Владимир Алексеевич Солоухин – русский и советский писатель, поэт, представитель «деревенской прозы». Солоухин вспоминал, «как, бывало, отец приезжал с базара и расставлял на лавке горшки. Они были лёгкие, звонкие. От огромного (на всю семью щи варить) до копеечного - на детскую кашку, они стояли рядком, такие чистые, такие вроде бы хрупкие, что не только в печку сажать, да и в руки брать боязно. «Чьи-горшки-то?» - спрашивала мать». Жаринские...».
Солоухин писал, что в Жарах: «Где правление теперь, жил богатый подрядчик Горшков. В Москве подряды строительные снимал, набирая артели, строил. Усадьба у него здесь хорошая была. Пруд светлый да глубокий. Водопровод был, каменные погреба».
Солоухин, как и мы, когда был в Жарах, спрашивал местное население о гончарных заводах, ему тогда ответили, что есть тут один старичок, который всё помнит. «Это был «бодрый, с белой небольшой бородкой, в высоком картузе с лаковым козырьком, в темной рубахе, перепоясанной крученым пояском (только бы еще гребешок к пояску). Дедушка Антон, работал мастером на гончарном заводе. А всего заводов в Жарах было пять. Производили в год до трехсот тысяч штук разных изделий: плошек, крынок, пирожниц, кружек, горшков, цветочниц. Работало по гончарному делу шестьдесят пять человек. Зародилось дело при прадедах. Были в селе три чайные с гостиницами. Почему нарушилось дело? - первое - упал спрос. Все больше теперь алюминиевая посуда пошла да чугунная. Завод к тому же начал переходить из рук в руки. То его району передадут, то опять колхозу. …Один начальник решил из местной глины черепицу делать. Позвали деда Антона. «Скажи, годится ли глина?» Дед Антон закрыл глаза, растер глину в щепотке и говорит: «Не годится!» Тогда сочли деда Антона вредителем, сующим палки в колеса районного прогресса. Черепица все же не получилась».
Теперь и поговорить о заводе не с кем, а те, кто есть поправляют: Не «жаринские» горшки то, а «жаровские»!
А наш Владимир Николаевич Алексеев садясь в машину говорит нам, что его мировоззрение сложилось благодаря книгам Владимира Солоухина.
Не удержались, зашли в заваленный, и большей частью разрушенный дом бывшего старосты – образованного говорят человека. Бросается сразу добротная входная дверь, возможно аргуновской работы, а на полочке, лежит книга, присыпанная пылью упавшего потолка. Поднимаю, протираю, читаю: «Русская керамика XVIII - начала XIX века» (М., Советский художник, 1976 г.). Символично. Но в книге нет ничего о жаровских заводах. Есть немного информации о керамики из деревни Жары в Покровском краеведческом музее, есть и горшки, но музейщики не уверенны, что они именно «жаровские». Из издания 1882 года «Промыслы Владимирской губернии», выпуск IV, можно узнать, что производством глиняных изделий занимались в Покровском уезде в двух селениях: в деревне Жары, Жаровской волости, и в селе Зиновьеве, Завалинской волости. Первоначально возник этот промысел в Жарах, в 30-х годах XIX века. Первый начал здесь это производство крестьянин Павел Алексеев, на его горшечном заведении, работали семь человек: трое своих да четверо сторонних. Павел Алексеев – старший из трех сыновей небогатого крестьянина, который занимался извозом. Шестнадцати лет Павел Алексеев был увезен отцом из своей деревни и отдан приказчиком в Гжельскую местность Богородского уезда Московской губернии. Здесь на фарфоровых заводах, в приходе «у Ивана Постнаго», Павел Алексеев пробыл 12 лет. 28-ми лет ушел с завода домой, где и стал сам работать горшки. Глину брал из соседней Короваевской волости, где она находилась в изобилии. Сначала его осмеяли в деревне, а потом, когда дела его пошли хорошо, многие и позавидовали ему. Он работал в своей избе, которая стояла на задворках; здесь были поставлены круги и хоры. В тоже время был построен сарайчик, где установили горн и обжигали горшки. В последствии три брата разделились, и каждый из них завел здесь особый завод. Ежегодно заводы братьев вырабатывали товара на 25000 рублей.
Занесли жаровские крестьяне свое производство и в Астраханскую губернию. Инициатором в этом деле явился крестьянин Егор Романов, который занимался сапожным мастерством. Человек он был энергичный, сметливый и предприимчивый. Начитавшись об Астраханской губернии, он решился отправиться туда и заняться там сапожным мастерством. Но в этом деле ему там не повезло. Тогда, узнав, что в той местности, где он жил, употребляют больше деревянную посуду, а каменной нет, так как ее никто не делает, он выстроил там горшечное заведение. Егор Романов выписал из своей деревни четырех горшечных мастеров, из которых главный получал по 17 р. в месяц на хозяйских харчах. «Очень ужъ имъ тамъ жить гоже» - отзывались об астраханских пионерах жаровские крестьяне. «Рыба – ни по чемъ; говядина самая лучшая – 3 – 3 ; коп.; картофеля на 5 коп. на 5 человек хватает, да какой-картофель-то! Крупный, зернистый, просто чудо, право! Муки пшеничной сколько хошт! Словомъ, что говоритъ, изъ пищи, пишутъ, гоже жить!». Один из мастеров прислал из Астрахани домой в первый же год более ста рублей.
Промысел ведется в особых помещениях с двумя отделениями: в первом находился горн, для окончательного обжигания горшков, и чугунный котел, вмазанный в печь – «свинцовый» котел, где обжигался свинец. Во втором отделении - два творила: для красной глины, и для белой, а в середине помещения, ближе к правой стороне, находилась печь – муфля, где впервые обжигали горшки. Впереди и по боковой стороне второго отделения шли лавки. В передней лавке – приборы для производства горшков: круги и шкворни. Вдоль всего помещения тянулись хоры, на которых сохли, вяли только что приготовленные горшки. Подле творил, на полу, мяли глину ногами; влево – столик, на котором глину мяли руками. Сам прибор для приготовления горшков, кружек, да кувшинов состоял из железного шкворня, который с помощью «держалокъ», клешней, тисков прикреплялся к деревянной полке, идущей вдоль окон. Этот шкворень нес два деревянных круга: один, большой - внизу, другой, маленький - вверху, под руками мастера, который сам сидел во время работы на другой лавке, идущей параллельно первой перед шкворнями. При работе круги приводились в быстрое вращательное движение, при чем на верхний круг клали глину, которой и придавал мастер ту или иную форму сосуда.
Сырым материалом служила глина. Она употреблялась двух сортов.
Красную глину брали из Короваевской волости, Покровского уезда, главным образом из деревень Кузяевой и Свинцовой. В Короваевской волости повсюду под пахотным слоем, который не больше 3 - 4 вершков глубины, расположена глина, которая идет в глубину на три аршина. За ней следует песок.
Белую глину брали из Гжели, Богородского уезда, Московской губернии. Вспомогательные материалы в этом производстве: свинец и марганец. Свинец употреблялся в виде порошка, свинцового глета, разбавленного в воде. Для получения его, фунтов 30 свинца кладут в чугунный котел, который вслед за тем накаливался. Здесь свинец расплавлялся, потом густел и, наконец, к концу дня превращался в муку; тогда его вынимали, мололи на ручных (или с приводом) жерновах, смешивали с водой и в таком виде обливали горшки для придания им блеска. Марганец (в виде перекиси) били молотком, мололи, смешивали с водой и вспрыскивали горшки, для чего употребляли особые мочальные щеточки.
Сам процесс вели таким образом. Прежде всего глину затваривали, замешивали, для чего клали ее в творило, куда прибавляли воды; потом глину мяли ногами на деревянном полу, возле творил; затем ее мяли руками на столике, после чего глина делалась уже годной для производства. Тогда мастер нес ее к горшечному прибору. С помощью правой ноги, ударяя ее в нижний круг спереди назад, он приводил в быстрое вращательное движение и неподвижно насаженный на шкворень маленький круг. Затем он брал кусок глины, тяпал ее сначала руками, потом бросал в середину маленького деревянного круга и здесь, при быстром вращении его, придавал глине желаемую форму. При этом он употреблял «лосинку», небольшой кусочек кожи от лося, и «лекало», деревянную пластинку особой формы. От мастера требовалось главным образом большая твердость в руке, благодаря которой он мог придавать глине надлежащую форму. Полученное глиняное изделие сушили, вяли на «хорахъ» за ночь, потом обжигали в муфте, обливали свинцом, затем марганцем, наконец окончательно обжигали в горне. В муфле горшки обжигались часа три – четыре; в горне они сидели 8 – 9 часов. В муфлю садили 1000 суден, в горн – 3000 суден. Как муфлю, так и горн, топили дровами – угольником. Процесс обжигания – самый трудный, самый «хитрый» во всем этом производстве. Большие дрова здесь не годились: они давали мало пламени. Чрезмерно повысив температуру в печи, можно было лишиться массы горшков, а лишняя же охапка дров могла испортить все 3000 суден. Топить печь необходимо было равномерно: «чуть прозебаетъ мастеръ – беда! – горшки начнутъ фукать, какъ изъ пушки!» Надо было уметь наблюдать за обжиганием в печи, в которой для этой цели устраивали отдушник, закрываемый кирпичом и изредка открываемый следящим за процессом обжигания горшков мастером.
Товар сбывали частью приезжающим торговцам, частью продавали в г. Покрове, на ярмарках в Ростове, Ярославской губернии.
Условия работы горшечников представлялись весьма тяжелыми и анти гигиеничными. Им постоянно приходилось быть и работать в страшной жаре, которая чрезвычайно изнуряла их. Долго занимающиеся этим производством рабочие выглядели крайне хилыми, вялыми, чахоточными. Крестьяне говорили, что зимой они не могли пробыть на свежем воздухе и четверти часа. Летом горшечники работали нагими, и только холщевый фартук прикрывал их грешное, потное тело.
Все самостоятельные горшечники занимались сельским хозяйством и сами обрабатывали землю.
16 ноября 2022 г.