.
РАДИО НОСТАЛЬЖИ 11
...........................Звезда с небес и сладостный сонет -
...........................тебя уже ничто не обморочит
...........................................Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ
СОДЕРЖАНИЕ:
- Вот я больна, в жару, в поту малинном / Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ
- Но что на этом темном этаже / Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ
- Сотру со лба соленый след работы / Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ
- Дрожит перо дешевой авторучки / Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ
- Ничто не повторится. Никогда / Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ
- Стихи мои, наемшись дырбулщей / Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ
- Сказал Назон: "И в ****стве есть резон" / Ирина ЕРМАКОВА
- Свет холоден, а жизнь – она прелестна / Ирина ЕРМАКОВА
- Незрелый август отрывает плод / Ирина ЕРМАКОВА
- Так ночь пришла, сближая всё вокруг / Иван ЖДАНОВ
- а прошлое еще живет и светит / Светлана КЕКОВА
- ходи в панамке Бог тебя простит / Александр ЛЕВИН
===========================================_rn_========
Наталья ГОРБАНЕВСКАЯ
Вот я больна, в жару, в поту малинном,
вот о тебе в бреду проговорюсь,
вот о желанном, вот о нелюбимом,
о милом и немилом, провалюсь
в такую преисподню бессознанья,
где только тело тяжким языком
ворочает, а бедное созданье
душа сидит в темнице под замком.
И там-то, в глубине, во тьме, в теснине,
ты промаячишь, как мираж в пустыне,
и голос мой негромкий покричит,
покличет... Горяча к щеке подушка,
сплошному полдню полыхает пушка,
и горло глохнет, и в глазах горчит.
* * *
Но что на этом темном этаже,
где даже лифт боится задержаться,
что там за дверью, в глубине, в душе,
где даже пятна света не ложатся,
где капелька по капельке течет
ночная тишина и поволока,
где проволока тонкая сечет,
едва коснешься звездного порога,
где повилика вьется по стене,
холодная и влажная на ощупь,
и палевых ресниц не видно мне,
и не проникнет голос твой извне.
Площадка этажа пуста, как площадь,
как площадь в некончающемся сне.
* * *
Сотру со лба соленый след работы.
Слепа, и слепну, слов не нахожу.
Да не судимы... Я и не сужу,
но вам бы наши, ваши нам заботы.
А балагур гоняет анекдоты
и ходит по смертельному ножу,
а я в кулак сожмусь и удержу
и хохот, и рыданье до икоты.
Глухая и незрячая толпа,
как тяжесть атмосферного столба,
но толща океана тяжелее.
Во всю свою недолгую длину
я как моллюск, придавленный ко дну,
и все еще о ком-то сожалею.
* * *
Дрожит перо дешевой авторучки
и, ляпая, царапает крючки –
почти стенографические штучки,
почти конспиративные значки.
Созвучий лиловеющие тучки,
разорванные строчек ручейки,
и, окунувшись в каждой закорючке,
промокли замутненные зрачки.
И верх небес, рифмующийся с низом
речного дна, подернутого сизым
туманом оттекающего дня...
И ветер, обрывающий колючки
репейников, как пьяница с получки
гуляет, сочлененьями звеня.
* * *
Ничто не повторится. Никогда.
Но в каждом новом – привкус повторенья,
и пишущееся стихотворенье
– как со шпаргалки. Черная вода
в чернильнице наводит подозренье,
что вложен был хороший кус труда,
что промывалась тяжкая руда
и острое прищуривалось зренье.
Но глаз, глядящий в дальний Арзамас,
заплыл слезою. Кто-то пьет за нас
17 лет, а мы, чужим похмельем
полны, в давнопрошедшую тетрадь
заглядываем, списываем, клеим...
И время жить, и время повторять.
* * *
Стихи мои, наемшись дырбулщей,
захорошели, завелись, запели,
закапали, как капельки капели,
пронизывая существо вещей,
и чем проникновенней, тем тощей,
и вот уж на просвет заголубели,
раскачиваясь в утлой колыбели
на том дубу, где чахнет царь Кащей.
Над золотом заутренней земли,
над позолотой луковок и маков
раскачиваясь по влеченью звуков,
по излученью лучников и луков,
трепещет смысл от до-диез до ми-
бемоля, золотист и зодиаков.
Ирина ЕРМАКОВА
Сказал Назон: "И в ****стве есть резон".
Затих Олимп. Звенит огонь в сосуде.
– Но что, Зевес, про это знают люди,
Что может смертный, что умеет он? –
И Леда гасит свет и давит стон.
А по земле в потемках бродят люди.
И каждый сам себе огонь в сосуде,
И сам себе Назон, и слышит звон.
И звон горит всегда – из века в век
Ко мне приходит смертный человек,
Прекрасный, просвещенный, даровитый.
Он может все: смешно ему гореть.
Он так зайдет: взглянуть и умереть, –
Классические игры Афродиты.
МНЕМОЗИНА
Свет холоден, а жизнь – она прелестна,
смеясь, дрожа, переходя на вой,
она летит, как бабочка над бездной
с оторванною в спешке головой,
в пыльце минут, и каждая – начало.
Но что ты успевала на лету
запомнить? Пестроту и суету.
И путалась. И голову теряла,
мелькая в этом стынущем свету,
когда его, казалось, согревала
мельком, бегом, почти не глядя вниз,
всегда сама себя перегоняя –
опомнись, Мнемозина, оглянись,
хоть оглянись
на память,
исчезая.
* * *
Незрелый август отрывает плод.
И плод, щеками толстыми сверкая,
невидимое время рассекая,
без тормозов по воздуху плывёт.
В нём тикает неслышимый завод.
На нём прозрачно кожура тугая
пульсирует, а жизнь кругом такая,
что только зацепи, и всё взорвёт.
А плод глядит в себя, не замечая,
как на земле трепещет каждый лист,
рассеянно холодный свет вращая,
поёт себе, зелёный аутист.
Душа растёт в почти ненужном теле.
Так происходит жизнь на самом деле.
Иван ЖДАНОВ (фрагмент)
Так ночь пришла, сближая всё вокруг,
и, в собственные тени погружаясь,
ушли дома на дно прикосновений.
И бой часов был переплавлен в тень,
дающую немое представленье
о медленном смещенье расстояний.
Казалось, никого не обходило
присутствие погасшего огня.
И был лишь тополь где-то в стороне,
он был один запружен очертаньем,
он поднимал над головой у всех
порывистого шелеста причуду,
дотягиваясь пальцами до слуха,
как слог огня, пропавшего в огне…
Светлана КЕКОВА
...а прошлое еще живет и светит,
сквозь воду потемневшую горит,
еще любовь крестом событья метит
и кровью неприкаянной сорит, –
не просто давит, жжет или томит,
а лжет безбожно, не дает забыться,
подложенный под сердце динамит
взлетает в небо, как большая птица.
Hо тело, что огнем опалено,
хранит молчанье, как сосуд вино
хранит, стеклом мерцая запыленным.
Все цело, но слегка оголено.
И вынуждено, видимо, оно
прикидываться юным и влюбленным.
1986
Александр ЛЕВИН
ходи в панамке Бог тебя простит
шурши по травке мягким колесом
купайся в мутноватом озерце
вози продукты в тесной электричке
паси детей и наблюдай котят
гуляй с женой и собирай грибы
гляди вокруг и не гляди под ноги
смотри на ветер слушай самолеты
приснись себе в мерцающей жаре
в панамке в тапках в озере в то утро
чтоб в этот сон когда-нибудь войти
а выйти ночью с фонарем в руке
на том конце туманного тоннеля
в просторном сне когда-нибудь потом
.