«Сказы об ямщиках покровских»
Ямщик – это «почтовый гонец», человек, перевозящий пассажиров, или груз на почтовых лошадях. От «яма» до «яма», от одной такой станции до другой. Расстояние это, от точки «А», до точки «В», было в среднем 30-40 верст. 1 верста = 1,06 км.
Старинный уездный город Покров – это прежде всего - город ямщиков и владельцев постоялых дворов, а ещё - перевалочный пункт на оживленном Владимирском тракте, в почти 100 верстах от Москвы и в 77 верстах от Владимира. По этому тракту, гремя кандалами, шли каторжане, для коих в Покрове была построена пересыльная тюрьма. В цепях от Москвы до Покрова путь их длился целый месяц, а на тройках с ямщиками, можно было добраться за 12-14 часов. Отсюда дороги уходили далеко на восток – на Урал, в Сибирь, в Поволжье, в Среднюю Азию. В Покрове была крупная Почтовая станция, и здесь жили лучшие ямщики России.
Ямская гоньба была введена на Руси со времен монголо-татар. Гоньба представляла собой систему почтовых дворов – «ямов», предназначенных для смены лошадей. Ямскую повинность выполняли ямщики, которые должны были держать по три лошади. В XVI веке для управления почтовой службой был создан централизованный государственный Ямской приказ, который в 1723 году переименован в Ямскую канцелярию.
Со временем ямщики превратились в отдельное сословие, и дело отца часто переходило сыну от одного поколения к другому. Создавались ямские слободы у почтовых трактов, где селились ямщики с семьями, вводился специальный ямской налог на содержание станций. Возницам платили жалованье и выдавали землю, освобождая от уплаты налогов. Их нельзя было записать в крепостные. За свой труд ямщики получали от государства жалование, а также земельные наделы и покосы. Их освобождали от уплаты податей и воинской повинности. За эти блага, ямщики должны были заботиться о содержании лошадей, готовых отправиться в путь по первому требованию.
Ямщиков отбирали тщательно, так как от них требовалась храбрость и сила духа, ведь в дороге можно было заблудиться, приходилось бороться с холодом, разбойниками и даже дикими зверями. Согласно указу государя, в ямщики следовало брать «людей добрых, лучших, семьянистых».
Многие крестьяне хотели попасть на ямскую службу, но профессия была связана с большими затратами.
Одежда ямщика, согласно документам 1628 года, обходилась ямщику в 6,4 рублей: зипун лазорев астрадинный (2,5 руб.), шапка вишневая с пухом (1,5 руб.), кушак бумажный с ножами (50 коп.), кафтан шубной полусуконный подлазоревый (2 руб. без гривны). Для сравнения – корова в то время стоила 2 рубля.
Несмотря на состояние дорог, экипажи ездили относительно быстро, благодаря необыкновенному искусству русских ямщиков. Скорость передвижения на дорогах России поражала и пугала иностранцев.
- «Русские ямщики везут крайне быстро, почти все время лошади несутся вскачь... постоянно рискуешь сломать экипаж и опрокинуться, и приходится угрожать им для того, чтобы заставить их ехать медленнее», жаловался Аббат Жоржель в своём «Путешествии в Петербург в царствование императора Павла I».
Существовали правила: осенью полагалось везти пассажиров со скоростью восемь вёрст в час, летом - десять, а зимой, по санному пути, - двенадцать. Эти правила не распространялись на курьеров и фельдъегерей, которые, как сказано о них: «имеют быть возимы столь поспешно, сколько сие будет возможно».
Фельдъегерь – это служащий Фельдъегерского корпуса, учрежденного еще императором Павлом I - 17 декабря 1796 года. Он обеспечивал доставку приказов, донесений, ценных бумаг, посылок, а также сопровождение высокопоставленных лиц.
Обычная скорость при гоньбе на почтовых повозках днём и ночью составляла около ста вёрст в сутки. Но, договариваясь с ямщиками, путешественники проезжали по зимней дороге и по двести вёрст.
Про удаль владимирских ямщиков слагали легенды и сказы, ведь до сих пор, никто не смог побить рекорд самого быстрого ямщика в России - Василия Чебурова из Покрова!
После того, как разбили наполеоновскую армию, на конгрессе в Вене решали вопрос о разделе мира. Случилось это в 1815 году. В интересах России нужно было срочно доставить из Москвы в Вену фельдъегеря с поручением от Императора Александра I. В московский путевой дворец, по требованию, был доставлен из Владимирской губернии самый быстрый ямщик России, житель уездного города Покров, крестьянин Василий Чебуров. Когда ямщик предстал перед Императором, тот спросил его:
- Довезешь ли ты, любезный, офицера с поручением за 48 часов до Вены?
На что Василий Чебуров ответил:
- Я-то довезу, да вот не ручаюсь, будет ли жива в нем душа.
Император доверил покровскому крестьянину судьбу Державы, и вот уже его экипаж мчит со всех ног в Вену. Поддужные валдайские колокольчики, были слышны за две версты, а их звон развлекал ямщика и фельдъегеря, разгоняя дурные мысли. Таких певунов в Европе нет, да и нигде нет, окромя России! Немцы те в рожок дудят, а у нас на Руси он не прижился. Сначала ямщики свистели, несмотря на запреты, а потом смышлёные мужики колокольчики повесить придумали, людям «на радость». Поддужные они, потому что под дугой конской упряжи крепились. Давным-давно, еще при Великом Князе Иване III, колокольцы начали лить в Валдае. Сохранилась с тех пор легенда, как мимо города везли «Вечевой колокол» - символ новгородской вольницы, когда его в «плен московский взяли» после присоединения Новгорода к Москве. Около Валдая, сломалась подвода, колокол упал и, скатившись с горы, рассыпался на мелкие куски. Валдайцы были предприимчивые, а потому собрали их, и начали собственное литейное производство колокольчиков. С той поры Валдай стал столицей поддужных колокольцев, а колокольцы стали - валдайскими.
Под этот волшебный звон колокольчиков, Василий Чебуров доставил офицера с поручением в два раза быстрее, чем обещал. Вопрос государственной важности был решен в пользу России. Англичане с изумлением подсчитали, за какое время ямщик Василий Чебуров довез фельдъегеря от Москвы в Вену, оказалось, что он побил все мировые рекорды, установленные на английских скачках «Дерби».
Император Александр I был доволен и приказал наградить героя. Покровского крестьянина Василия Чебурова пригласили на аудиенцию к министру иностранных дел, поблагодарили, а затем спросили, как смог он доставить поручение намного быстрее обещанного.
На что тот сказал, разведя руками:
- Да, если б я знал, что в Европе такие хорошие дороги!
В награду Василию Чебурову было предложено на выбор: либо «Орден Владимира» III степени и титул потомственного дворянина, либо двадцать тысяч рублей серебром, что тогда были немалыми деньгами.
Предпреимчивый покровский крестьянин выбрал деньги, и на них купил себе купеческое звание и почти четыреста лошадей, а затем открыл свои ямщицкие станции по всей России. И с тех пор чебуровские лошади возили и Карамзина, и Вяземского, и многих других известных людей. А вот великого поэта Александра Сергеевича Пушкина Василий Чебуров возил сам, о чем есть упоминание в путевых дневниках поэта. И кто знает может именно про покровского ямщика Пушкин написал строки:
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
О жизни известного ямщика Василия Чебурова рассказывает целая экспозиция в Покровском городском краеведческом музее, это и макет дома, построенного ямщиком на наградные деньги Императора, «из лучших пород дерева», привезённых с севера, и его костюм ямщика – зипун с поясом-оберегом, вышитым специальным узором, который оберегал владельца от разбойников. Дом Чебурова до сих пор стоит на главной улице Покрова, по улице Ленина, 118.
Есть еще один интересный сказ, про удаль покровских ямщиков XIX века на легендарных зимних бегах на Неве в Санкт-Петербурге. Прям на льду, поперек реки простиралось беговое поле со сколоченными из досок трибунами, дорожкой, обозначенной веревками, привязанными к вбитым в лед колышкам, и частоколом из сосновых веток. Приток народа был колоссальный, как говорится «яблоку негде было упасть». Беговая дорожка образовывала вытянутый эллипс.
По правилам на бегах, сани, расставленные на равном расстоянии друг от друга, начинали бег все вместе. Запряженная в сани лошадь должна была идти только рысью. Всякий рысак, который, нервничая, более шести раз сбивался в галоп, выходил из состязания. Состязающимся не предписано было никаких особых условий в отношении возраста или веса лошади. Важна была только скорость: «Какой русский не любит быстрой езды»? Время высчитывалось по хронометру. Часто тройки состязались с санями, запряженными одной или двумя лошадьми. Каждый выбирал повозку или упряжку, по вкусу. Иногда в соревнованиях принимали участие даже зрители. Вот такой случай произошел, со слов французского поэта и прозаика Пьера Жюля Теофила Готье, путешествующего в России в 1859 году, с владимирским мужиком – покровским ямщиком.
Мужик этот, прибывший в Санкт-Петербург из Владимира с поклажей, смотрел на бега среди толпы зрителей с высоты своей деревенской тройки. На нем был засаленный тулуп, старая, облезлая меховая шапка и белые разношенные валенки. Всклокоченная темная борода вилась под подбородком. Его упряжка состояла из трех косматых лошадок, мохнатых, как медведи, страшно грязных, в льдинках под животом, низко несущих голову. Они покусывали снег с сугроба. Высокая, как свод, раскрашенная линиями и зигзагами в яркие цвета дуга с валдайскими колокольчиками, была самой тщательно отделанной частью его упряжки, безусловно изготовленная самим же мужиком при помощи топора.
Его повозка совсем не вязалась с роскошными санями, победоносными тройками и элегантными экипажами, лошади которых нетерпеливо били копытом, стоя вокруг бегового поля. То и дело в сторону мужика косились иронические взгляды. На фоне всего этого богатства его повозка производила впечатление грязного пятна на горностаевом манто.
Косматые обледенелые лошадки, сквозь лохмы своих грив, бросали снизу-вверх взгляды на благородных животных, которые как бы с презрением отодвигались от них подальше.
Мужик, стоя на своем сиденье, улыбаясь наблюдал за бегами, нисколько не удивляясь быстроте рысаков. Этот человек, как будто говоря: «Это нам нипочем», вдруг решился въехать за перегородку и попытаться счастья, под недоуменные взгляды зрителей. Три его плохо вылизанных медвежонка с чувством гордости встряхнули головами, как если бы они понимали, что в данный момент защищали честь бедной деревенской лошадки. Не дожидаясь понукания, они пошли таким ходом, что другие участники бегов начали волноваться. Маленькие ножки лошаденок неслись ветром, они опередили всех чистокровных лошадей английской и орловской рысистой породы на одну минуту и несколько секунд. Мужику был выдан приз — великолепная серебряная вещица чеканной работы модного в Санкт-Петербурге ювелира Вайана. Этот триумф вызвал шумный восторг у обычно молчаливой и спокойной публики.
У выхода из-за барьера победителя окружили столичные бизнесмены и предложили ему продать лошадей, за которых предлагали до трех тысяч рублей, что составляло фантастическую сумму, не сравнимую ни с лошадьми, ни с возможностями возницы. К чести покровского возницы, он всем упрямо отказал, сел в повозку, завернув серебряную вещицу в кусок старой тряпки и возвратился во Владимирскую губернию, как и приехал. Не захотел мужик, ни за какие деньги, расстаться со своими косматыми лошадками, прославившими его на весь Санкт-Петербург.
А уже через два года до Покрова дотянули Московско-Нижегородскую железную дорогу. Станцию устроили не в самом городе, а в четырёх верстах к югу от него - в Перепечине, но назвали «Покровом». Люди сказывают, что купцы, державшие лавки вдоль Владимирского тракта, подкупили для этого ведавших постройкой инженеров, с тем, чтобы торговля близ станции не составила им конкуренцию.
Юрий Белоусов
25 ноября 2022 г.