(перевод с англ.)
-------------------
Я брёл с трудом по зимней роще.
Мороз звенел и ветер злился,
как будто бы, в свирепой мощи
все в клочья изорвать стремился.
Деревьев ледяные кроны
торчали в небо тут и там,
как лир оборванные струны.
И жались люди к очагам.
Черты земные обрели
подобье трупа, не иначе,
и снег был — пологом земли,
а ветер был — посмертным плачем.
Биенье пульса сокращалось
в земных зачатках бытия,
а всё живущее, казалось,
дрожало так же, как и я.
Вдруг где-то прямо надо мной
раздался голос птичий,
как будто бы в зиме с весной
не замечал различий.
Убогий, старый, черный дрозд,
от холода взъерошен,
запел над сучьями берез —
трещал, как заворожен.
И я не находил вокруг
восторгу оснований,
а он порвал порочный круг
безумством ликований.
Он будто с тайной был знаком,
которая, незримо,
в нем умещалась целиком,
а мне — непостижима
-------------------
The Darkling Thrush (Thomas Hardy)
I leant upon a coppice gate,
When Frost was spectre-gray,
And Winter's dregs made desolate
The weakening eye of day.
The tangled bine-stems scored the sky
Like strings of broken lyres,
And all mankind that haunted nigh
Had sought their household fires.
The land's sharp features seemed to me
The Century's corpse outleant,
Its crypt the cloudy canopy,
The wind its death-lament.
The ancient pulse of germ and birth
Was shrunken hard and dry,
And every spirit upon earth
Seemed fervorless as I.
At once a voice arose among
The bleak twigs overhead,
In a full-hearted evensong
Of joy illimited.
An aged thrush, frail, gaunt and small,
With blast-beruffled plume,
Had chosen thus to fling his soul
Upon the growing gloom.
So little cause for carolings
Of such ecstatic sound
Was written on terrestrial things
Afar or nigh around,
That I could think there trembled through
His happy good-night air
Some blessed Hope, whereof he knew,
And I was unaware.