В панике люди, в бешенстве кони —
Взрывы. Бессвязная речь,
Вопли и стоны. Ужас агоний
В силах лишь пуля пресечь.
Молит о смерти юный корнетик,
Просит капрала:"Добей!"
И по-французски плачет и бредит,
Неблагодарный судьбе.
Мясо живое, руки и ноги
Втоптаны в жидкую грязь.
Пьяный цирюльник, старые дроги,
Корпия, рваная бязь.
Что он умеет — резать да рану
Маслом кипящим прижечь.
— Помню, полковник был из уланов...
Череп стесала картечь,
Так наложили после пластину
Из серебра. Ну, дела...
Выжил, полковник. Выжил, вестимо.
Вера ему помогла.
Ты же, корнетик, дюже везучий —
Чудом остался живой!
— Полно, цирюльник, полно, не мучай!
Время служить отходной!
Пьяный цирюльник шепчет корнету:
— Выживешь, лишь бы срослось.
Рвет по живому грязным ланцетом
Пулю, попавшую в кость.
Все, что умеет. Не эскулап он,
А брадобрей полковой.
Стоны и плачи, конские всхрапы —
Вот и окончился бой.
Выпьет цирюльник и до заката
Будет бороться за жизнь:
Сотни увечных с гаком на брата,
Благо, что раны свежи.
Как разобраться в бойне кровавой
Свой ли чужой? Помогать
Будет цирюльник левым и правым —
В смерти не ищут врага.
В бешенстве кони, в панике люди —
Взрывы, бессвязная речь,
Вопли и стоны. Страшно до жути
Трезвому резать и жечь...
01.08.2012
(с) Алена Подобед
________________________________
*При минимуме средств и возможностей, были случаи удивительного спасения. В битве под Фридландом полковнику Санкт-Петербургского драгунского полка Михаилу Балку картечью снесло часть черепа. Полковник по общему мнению был явно не жилец, но врачи заменили разбитые кости серебряной пластинкой и Балк однажды вернулся в полк! Потрясенные солдаты решили, что у полковника весь череп из серебра и пули ему теперь не страшны. Серебряная пластина отчасти спасла Балка в 1812 году, когда в бою у местечка Громы французская пуля попала ему в голову. Но даже после этого Балк снова вернулся в строй(!), участвовал в Заграничном походе и умер в 1818 году в возрасте 54 лет.
Случаи с Балком, Кутузовым и другие тем более удивительны, если знать, что военная медицина в конце XVIII века, а потом и в наполеоновские времена была довольно примитивной, и почти на все сто процентов состояла из хирургии, которая к тому же тогда считалась не совсем медициной, как и хирурги считались не совсем врачами, а иногда ими и не были (хирургией занимались полковые цирюльники (парикмахеры) — учеником одного из них был Доминик Жан Ларрей).
Военные врачи не жалели своих пациентов ни во время операции, ни после нее. В средние века рану прижигали кипящим маслом – при этом немало раненых умирали от болевого шока. Однако и в новое время врачи еще не знали слова «гуманизм». В 1767 году в конкурсе на лучшую работу по лечению ран, объявленном французской Академией наук, первую премию получил доктор Буасье, который рекомендовал для лечения гнойной раны выжигание ее краев. А доктор Берденей, рекомендовавший применять повязки с обеззараживающими составами из скипидара, алоэ и спирта, оказался вторым.
Наркоз еще не был изобретен, операции проводились «на живую». Для раненого это был кромешный ад. Жан-Батист де Марбо во время осады Сарагосы был ранен пулей, засевшей между ребер. Когда хирург, сделав надрез, увидел ее, он не смог ее достать - так сильно трясло Жана-Батиста от боли (и, надо полагать, от ужаса). Дальше, по воспоминаниям Марбо, было так: «один из моих товарищей садится мне на плечи, другой на ноги, и доктор извлекает наконец свинцовую пулю»... Надо было иметь каленые нервы, чтобы выдерживать такую медицину.
Источник:
С.Тепляков «Болезни, ранения, лечение и военная медицина в наполеоновскую эпоху»
Илл. из открытого доступа