Сто грамм зашли - без лишней пыли,
смочив подагру и артрит.
Они мне чакры не раскрыли.
Байпасы вовсе не промыли.
Едва коснулись - и на вылет,
со звуком «пук», под лёгкий свист.
Нельзя быть полным абстинентом –
категорически не пить,
изобразив интеллигента,
(не став при этом импотентом)
и на трезвяк тебя любить.
На полпути к гомеостазу –
в глазах, почти что, не рябит.
я возбуждаю трансферазу –
смягчить синдромы верхолаза,
и чтоб купировать пульпит.
И два по сто зашли на дубль –
путь возрождения непрост.
И я опять, почти что, вдупель –
но не устойчивый как рубль
потенциал прибавил рост.
Теперь, без всякого сомненья,
в моей отравленной крови,
проснутся такт и вдохновенье,
и чувств высокое стремленье,
для акробатики любви.
Но не придумывай, не надо
того, что в нас с тобою нет.
Все наши позы – клоунада.
Ты - не хозяйка звездопада,
я - не герой и не поэт.
… Ещё сто грамм зашли сквозь зубы
в огонь трепещущей груди.
Осанна в вышних! Шепчут губы:
«С похмелья я бываю грубым.
Прости, родная – сохли трубы…
… Давай, пивка сооруди».