Когда Шопен звучал в гостиной снова,
И штора -парус уносила в ночь,
Рождалось страсть и обретала слово,
И лишь Шопен ей мог тогда помочь.
Он и потом преследовал поэта,
И рушились миры, царил минор,
Когда она писала до рассвета,
И Демонов звучал нестройный хор.
И ангелов те песни заглушили,
И отступили ангелы во тьме,
Был Блок вдали, и все же славно жили
Поэты на забывшей мир земле.
И профиль мамы снова у рояля,
И голоса истерзанной эпохи.
Они все видя, все-таки не знали
Как мир суров и как им было плохо.
Ночь надвигалась, белых клавиш стоны
И откровенья в пустоте звучали,
Шопен врывался в древний город снова,
Она его восторженно встречала.
А он отверг как все, не понимая,
А он тянулся к даме той в Париже,
И музыка внезапная, смолкая,
Была то дальше, то как будто ближе.
Она жила, она торжествовала,
Она вела куда-то, уводила,
И боль, и свет ее страстей накала
То в небеса, то в бездну приводила,
Что победит пока еще не ясно,
Но свет и тьма сходились на странице,
И все-таки она была прекрасна,
Стиравшая события и лица…