Ты сказала, что я похож на доктора Герценштубэ.
Это невежливо и даже довольно грубо.
Такие слова дурно пахнут к тому же.
Можешь их говорить о своём толстопузом муже,
Который вечно пыхтит, сморкается, ест кукурузу,
А ночью тоскует по утраченному Союзу.
Я выгляжу, как композитор Вилла-Лобос
Или как новый элегантный автобус.
То есть я похож на этого Лобоса
И ещё похож на автобуса
Девяносто второго маршрута,
двигаюсь элегантно и круто.
Тебя забавляет, что я собираюсь идти в нирвану
И в то же время хочу соблазнить соседскую Марьиванну,
Гулять с ней по острову Декабристов
И затеряться в аллеях его тенистых,
Любить её нежно в кустах сирени,
Потом оформить это в цикле стихотворений
Буколического и философского толка
И отправить в журнал "Литературная барахолка".
Я составляю стихи не хуже Марии Рильке,
И оставь при себе свои глупые шпильки.
Я заметил, что ты постоянно клевещешь,
Транслируешь неприятные вещи.
Якобы я не умею писать сонетов.
Это слишком легко, обижать беззащитных поэтов.
Марьиванна в саду Коммунар занималась минетом,
И несколько дней весь четвёртый бэ говорил об этом,
Но скоро стали шептаться о новом стрелецком бунте,
Про Марьиванну забыли. Sic transit Gloria mundi.
В саду Коммунар расцветают лиловые маки,
На Обьекте номер один появляются тайные знаки,
Весь мир изготовился к новому символизму.
Даже кот Моисей смотрит сквозь эту призму.
Нужны свобода, искренность и нирвана.
А ты уходи, не смущай пружин моего дивана.
Твой муж толстопузый вовек не простит измену,
Прибьет тебя палкой, как Риголет Кармену.