Был в шутах у Королевы,
Очень добрый человек...
Он любил её сверх меры
И был предан ей на век.
И она благоволила,
К благонравному шуту
И при всех его хвалила,
Злила знатную толпу.
Но однажды, в шумном бале,
Зло посмел он пошутить...
Королева:" Зря сказали,
Что ж Вам голову срубить!?"
Утром в спальне Королева,
С шумной свитой кофей пьют...
Вдруг спросила, с ноткой гнева:
- где же мой любимый шут?
Знать придворная молчала...
Да и что тут говорить...
Его сразу после бала,
Враз отправили казнить...
- Вы же вроде повелели...
- Я!? Ведь это с горяча...
И их головы слетели,
Под ухмылку палача.
Ночью плачет Королева,
Слёзы горькие текут...
Вдруг из-за её портьеры,
Ей на встречу вышел шут...
- Боже милый! Боже Правый!
Как я рада, ты живой!
Ты же вроде обезглавлен,
Обозлённою толпой?!
- Полно право, Королева,
Успокойся и не плачь.
Есть ещё один друг верный,
Прозорливый твой палач.
И смеялась Королева.
Обретая свой покой...
А палач за свою верность,
Был пожалован судьёй!
И все знают; в королевстве,
Два доверенных лица...
Шут - любимец Королевы
И их общий друг судья!
В сказке есть своя наука,
Жизненная без прикрас...
Дружба ведь такая штука,
Что никто ей не указ!
***
Версия от Николая Бондарева 2
- Своё я знаю место. Оно у ног твоих,
Земная Королева, богиня для души.
Но что диктует сердце словами ловит стих,
И ты во сне диктуешь: - Всю правду напиши!
А за стихов полёты не больно умереть.
Излишнюю их смелость не можешь ты простить:
Иначе свет осудит. И вот топор и плеть
На чашах правосудья. По мне - вели казнить!
Но вижу: ты не хочешь, ты тоже помнишь сон.
В нём девочка и мальчик и телом, и душой
В единое сливались, стонали в унисон,
И им невыносимо там было хорошо...
Судья сдвигает брови: - Не помнишь ты добра!
Топор пока отложим, добавит плеть ума.
... Израненному телу приносишь серебра
И раны омываешь святой водой сама...
И я целую руки! Судья, последний ум
Ушёл стыдом и болью. Ушёл последний страх.
А что там было дальше - известно только двум.
Двум в яви побывавших душой на небесах!