наивно думается так —
нет ничего прекрасней слова,
весло слепого эхолова
увязнет бабочкой в цветах,
растущих в царствии реки —
немых, отчаянных, нездешних,
пределом липовой скворешни
да будет птичий арлекин,
его рассветная тоска —
непостижимая наука,
нет ничего прекрасней звука,
и ты идёшь его искать.