.. кормит с ложечки – жуй, вражина. Мордой тычется, как щенок.
Вот такие убили сына… Сам теперь вот без рук, без ног…
А она всё живёт в подвале, так спокойнее до сих пор.
Санитарочка тётя Валя на подхвате у медсестёр.
- Мать жива-то твоя?
- Не знаю… Связи нет, а бои идут.
Ваши ж тоже, поди, стреляют. А куда ж они попадут…
Весь в поганых татуировках. Мерзость – свастики да кресты.
А она умывает ловко…
- Мать-то что говорила?
- Стыд…
- То-то, стыд. Понаделал дела… Как ребёнка по голове
вдруг погладила, пожалела. Хоть вражина, а человек…
От налипшей утерла каши, сам не сможет – ни рук, ни ног.
Он спасибо сказал, мамаша… На здоровье тебе, «сынок»…
Как же это?! Должна быть злее – по лбу ложкою. Жри, урод!..
Только русский врага жалеет, Богом выбранный наш народ.
Сердобольны мы, а не слабы. Враг повержен, и гнев ослеп.
Пленных фрицев жалели бабы, вдовий свой отдавали хлеб.
А жалеть-то не надо было, в них-то жалости нет к «русне».
У горбатого и могила горб не выправит на спине.
Он не сын тебе, тётя Валя! Их раскаянье – лишь слова.
Были б ноги – пошёл шакалить, были руки бы – убивал.
Доживёт до суда – ответит. Не отмыться, сколь слёз ни лей.
Вспомнит – страшно кричали дети…
Вспомнит – пленный хрипел в петле…