СЕРГЕЙ НОСОВ
МЕЧТАТЕЛЬСТВО И РЕАЛЬНОСТЬ
ОЧЕРК
Помню, что как-то летом в нашем любимом Лимузи и незадолго до моего окончания средней школы, когда я был уже все таки значительно повзролевшим, мой отец на дачном досуге сделал серию веселых карандашных набросков с остроумными подписями под ними, изображая меня в будущие мои годы.
С чего начинались эти карандашные рисунки я сейчас уже не помню. Но ясно помню, что в расцвете лет я был изображен с бородкой на фоне Швейцарских Альп с листами каких-то стихов в руках и, конечно же, с подчеркнуто вдохновенной и горделивой внешностью «истинного творца», вольного художника среди сияющих горных вершин.
Это было остроумно. И едко подметил мой отец уже тогда мои большие скрытые творческие амбиции. Хотя ведь вслух я о них ни отцу, ни кому бы то ни было другому в ту пору (да, и много позднее) никогда не говорил.
А кончалась эта серия иронических рисунков моего отца изображением моего мраморного, видимо, бюста в древнеримском стиле с огромным толстым томом какого-то труда, лежащим рядом и озаглавленным «Сатира в мире и мир в сортире» .( Двадцать первый век от Рождества Христова. Носов Первый.)
Это выглядело очень забавно. И подмечено было отцом тонко в моем характере - огромная склонность моя в отроческие и юношеские годы к горделивым фантазиям, в которых я рисовался тогда сам себе в великом и монументальном образе.
Мании величия у меня конечно же в подростковом и юношеском возрасте все таки не было. Но самовлюбленное мечтательство мое было тогда очень неумеренным.
Переборщил мой отец в одном - озаглавил мой будущий труд «Сатира в мире…»
Это был ход как говорится не в ту сторону.
И связан этот ход мысли был с тем, что именно в ту пору я увлекался «Похождениями бравого солдата Швейка» Гашека. Наслаждался этой замечательной и светлой на самом деле книгой, постоянно читал и перечитывал ее и даже пытался подражать Гашеку в каких-то своих художественных набросках.
Но увлечение Гашеком было для меня все таки кратковременным. Да и в целом не характерным.
Вскоре Гашека сменили для меня другие и более подходящие мне по духу кумиры - Герцен, Блок, Анна Ахматова.
Однако, надпись моего отца под моим будущим трудом - «Носов Первый. ХХ1 век от Рождества Христова» - оказалась в чем-то и пророческой. (Хотя тоже в ироническом смысле пророческой конечно же).
В начале 1990-х годов у меня появился в тогдашнем Ленинграде-Петербурге однофамилец-писатель, Носов Сергей Валентинович, почти мой ровесник, публиковавший вы официальной печати стихи, статьи и прозу и судя по всему весьма амбициозный.
Когда я на какое-то время в самом начале 1990-х годов стал активно печататься в газетах и журналах он, видимо, задетый моей тогдашней неожиданной литературной активностью, опубликовал в молодежной петербургской газете «Смена» смешную статью под названием «Я тоже Носов, но другой» где доказывал, что вот мол он - Носов серьезный, Носов в духе великого Достоевского, а я - Носов несерьезный, ернический, Носов в духе чертиков и страшилок Ремизова в лучшем случае.
Эту статью заметили в то время в Петербурге. И над ней многие очень смеялись.
Потом мой обиженный однофамилец даже звонил мне по телефону и серьезно предлагал нам с ним размежеваться в печати - он мол будет именоваться в печати Носов Первый, а я конечно же буду на вторых ролях и именоваться буду по его замыслу Носовым Вторым.
Немного ошибся мой отец в своих иронических картинках, именуя меня (для истории) Носовым Первым. Мне в реальности была уготована моим соперником роль Носова Второго.
Но однако же я и этому честолюбивому замыслу моего однофамильца не дал свершиться.
В телефонном разговоре с ним я сослался на то, что я же сотрудник Пушкинского Дома. А в работах сотрудников Российской Академии Наук не принято подписываться псевдонимами. Это считается неприличным, недостойным «маневром» по сокрытию своего подлинного имени для серьезного историка литературы и культуролога.
И действительно - подписывать свою работу о Достоевском, Льве Толстом или Вл. Соловьеве каким-то псевдонимом реально значило бы скрывать свое имя. Прятаться от критики и снимать тем самым с себя ответственность за свои выводы в данных историко-литературных трудах о русских классиках.
Да, и редакция любого научного издания не приняла бы публикацию или статью под псевдонимом.
А быть для науки одним каким-то С. Н. Носовым (в научных публикациях ставятся фамилия и инициалы автора, а не только его имя рядом с фамилией) в своих историко-литературных исследованияхи книгах. И быть неким совсем другим странным Носовым Вторым в своих художественных сочинениях и публикациях - для меня это было неприемлемо. Что естественно - каждый автор хочет чтобы во всех его авторских трудах и сочинениях узнавали именно его авторство, а не авторство кого-то другого.
Вообще в советское время я конечно фантазировал и неутомимо мечтал. Но одновременно я тогда засиделся в своем замкнутом мире сугубо личного существования, не имея выходов ни в литературную жизнь, ни в активное творчество.
Меня почти не публиковали в советское время.
Я писал в советские годы в основном «в стол.» И это было необычайно тоскливо! Тем более в годы юности и молодости, когда так хочется творить и жить…
Потому когда на рубеже 1990-х годов мне вдруг позвонили домой неизвестные молодые люди и предложили занести мне домой гонорар от моей поэтической публикации в теперь знаменитой «АНТОЛОГИИ РУССКОГО ВЕРЛИБРА» (издана в Москве в 1989-ом году) - я был приятно удивлен и обрадован.
Отчетливо помню до сих пор как я смотрел в окно с девятого этажа моего тогдашнего дома у парка Сосновка на улице Жака Дюкло - и видел издалека, что неспеша идут от остановки троллейбуса к моей парадной двое молодых мужчин (один из них с небольшой черной бородкой) и с ними молодая красивая девушка… Это наверное они и есть - подумалось мне тогда.
И сейчас они позвонят в мою дверь и вежливо вручат мне деньги за первую для меня солидную и действительно значимую поэтическую публикацию.
Поскольку от них был телефонный звонок и было ими проявлено желание самим принести мне этот гонорар, я сразу понял, что они заинтересовались моими стихами и не против познакомиться со мной.
Что вскоре и случилось.
Я дружески принял дома этих новых своих тогдашних друзей.
А были это - петербургский поэт и парадоксалист Михаил Кузмин, впоследствии большой поклонник моей поэзии, а также гости из Донецка, поэт верлибрист Сергей Шаталов и его подруга поэтесса Марина Орлова, сотрудничавшие с создателем «АНТОЛОГИИ РУССКОГО ВЕРЛИБРА» Кареном Джангировым.
Мне показалось тогда, что это - долгожданное и судьбоносное для меня знакомство. И только время доказало на практике, что мои тогдашние ожидания были сильно преувеличены.
Миша Кузмин стал моим близким товарищем на несколько лет. Он постоянно приходил ко мне домой. Мы что-то выпивали и ели и, конечно, без конца беседовали о литературе и поэзии.
Миша вел тогда в популярной молодежной газете «Смена» (популярной и вообще в либеральных кругах Петербурга и среди интеллигенции в те годы) парадоксалистскую сюррелистическую рубрику «Тик-Так», где с удовольствием помещал мои стихи.
Был связан Миша Кузьмин с редакциями других тогдашних петербургских газет. И он помогал мне там с публикацией моих очерков.
А я как бы дорвался тогда до свободной литературы.
Я все писал и писал… И все я где-то появлялся с моими статьями - то в той газете, то в этой…
Из тогдашних петербургских газет моем любимой оставалась «Смена». В ней выходили, в частности, мои яркие на самом деле философические сюрреалистические очерки - «Каракули плоти» (философические наблюдения над одеждой и модой) и многие другие…
У меня теперь экземпляры этих петербургских газет (газеты «Смена», некогда издававшейся газеты «Сегодня с утра и до вечера» и вместе с ними парижского еженедельника «Русская Мысль» где я тоже одновременно немало печатался тогда) пропали.
Их по ошибке выбросили мои близкие во время общего ремонта в нашей квартире на Ланском шоссе.
Но мне не хотелось бы чтобы об этих публикациях все забыли навсегда - там были очень хорошие и интересные вещи созданные мной в ранние годы творческой жизни.
И в конце концов в газетных залах больших Библиотек подшивки этих газет благополучно сохранились. Так что с этим моим «газетным творчеством» начала 1990-х годов при желании можно все таки ознакомиться.
Ну а мой дорогой Миша Кузьмин… Он при всем своем уме, при всей своей утонченной петербургской культуре был слишком предан своему богу или скорее идолу - парадоксу…
Все парадоксальное, игровое, ироническое и шуточное влекло его неотразимо.
И это меня порой утомляло - эти игры без границ. Увлекавшие Мишу Кузмина безмерно.
Потому собственно и был определенный смысл в статье моего однофамильца «Я тоже Носов, но другой» - он сам публиковался в газете «Смена». И его видимо раздражал Мишин ернический «Тик-Так» где Миша так охотно помещал мои стихи в самых неожиданных комбинациях и с самыми фантастическими порой подписями…
По моему в 1993-ем году Миша Кузмин тяжело заболел – туберкулезом.
Тогда у нас была с ним общая, созданная уже по моей инициативе сюрреалистическая рублика в петербургском «Новом журнале» - под названием «Гамбургская Луна Носова и Кузьмина».
Эта рубрика просуществовала примерно год (в четырех выпусках журнала, выходившего четыре раза в год) или немного дольше.
Потом Миша, попав в туберкулезный диспансер, перестал выходить на связь. И перестал участвовать в составлении нашей рубрики.
Помню, что я тогда два последние выпуска этой рубрики подготовил сам, заполнив их в основном своими собственными экспромтами.
Но в конце концов я устал от сюрреалистических фантазий в одиночестве. И рубрика эта в петербургском «Новом журнале» прекратилась.
Вообще проблемой тех первых лет «творческой свободы» после крушения СССР было отсутствие гонораров - ты пиши, мы тебя опубликуем конечно…, но платить тебе какие-то гонорары всерьез не собираемся. Это был - девиз тех лет в литературе.
И это раздражало и оскорбляло.
Я ведь считал себя профессиональным литератором. И я был им реально - историком литературы и поэтом, публицистом и литературным критиком по профессии.
А между тем когда я приходил в те годы на почту чтобы получить свои какие-то мизерные гонорары за публикации в «Смене» и других тогдашних газетах - работники почты улыбались и удивлялись.
Спрашивали с неподдельным любопытством - вы в игру какую-то играете? Шарады разгадываете?
Да, «играю в игру» - игра называется «русская литература». И проигравших выбрасывают из окон…
Я стал осознавать, что литература - вовсе не та сфера где можно добиться уважения общества и личного счастья, что человек, всерьез избравший для себя путь литературного творчества - изгой в постсоветском русском обществе.
Мой давний знакомый Миша Кузмин позже как-то чудесно выздоровел от туберкулеза. Мы однажды виделись с ним после его выздоровления.
Но больше - так никогда уже и не увиделись. Хотя по моему он жив и близок поэзии и любимым своим парадоксам и до сих пор.
А тогда при последней нашей встрече - то ли понял Миша что я во всем нынешнем литературном мире стал очень разочарован… То ли сам я его чем-то тогда очень разочаровал. Но больше он мне не звонил по телефону. И на небосклоне моей жизни в дальнейшем уже не появлялся.
Вообще многое не сбылось из тех розовых надежд начала 1990-х годов которые у меня были.
Я отнюдь не лучше стал теперь относиться к мучавшей меня в прежние годы советской власти.
Но к постсоветскому обществу в нашей стране равно как и к так называемой западной цивилизации я стал ныне относиться с много большим скепсисом чем в молодые мои годы.
На Западе внешне благополучная жизнь не прерывалась никогда. Она не была разрушена гражданскими войнами и долгим торжеством коммунизма как в России.
И человеку Запада не понять как возмущен нынешний простой русский (в прошлом советский) человек тем, что у него воры и олигархи все отняли в жизни, тем что они вывезли все свои неправедно нажитые капиталы в Лондон и в Дубай. И тем что они на самом деле презирают этого простого русского человека так беззастенчиво и нагло как не презирали самодовольные помещики своих бесправных крестьян и в темные времена крепостного права.
Нам же в России новая посткоммунистическая власть принесла новое чудовищное неравенство, новое угнетение простого русского человека и новые страдания.
И сейчас я счастлив лишь тем, что живу и творю в полном уединении - в своей благословенной «башне из слоновой кости» как обычно выражаются в таком случае.
Это и защищает меня от треволнений, бед и несчастий окружающего мира.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1961-м году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009.
Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ВЕРЛИБРА», «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ЛИРИЗМА», печатал стихи в «ДНЕ ПОЭЗИИ РОССИИ» и «ДНЕ ПОЭЗИИ ЛЕНИНГРАДА», в журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «НОВОМ ЖУРНАЛЕ», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах.
После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт и в России и во многих изданиях за рубежом от Финляндии и Германии, Польши и Чехии до Канады и Австралии
В настоящее время является автором более 1000 журнальных публикаций в России и за границей.
Печатался в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «ПЕРИСКОП»», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «АРТ», «ЧАЙКА» (США)«АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ» (КАНАДА), « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «ЛИТЕРА НОВА», «ГРАФИТ», «ЛИТКУЛЬТПРИВЕТ!», «СОВРЕМЕННАЯ ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА» (ПАРИЖ), «МУЗА», «ИЗЯЩНАЯ СЛОВЕСНОСТЬ», «НЕВЕЧЕРНИЙ СВЕТ, «РОДНАЯ КУБАНЬ», «ПОСЛЕ 12», «БЕРЕГА», «НИЖНИЙ НОВГОРОД». «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ» и др., в изданиях «Антология Евразии», «АНТОЛОГИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ХХ1 ВЕКА». «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ЛИТЕРАТУРНЫЙ СВЕТ», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «АВТОГРАФ», «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «ПОРТ-ФОЛИО»Й (КАНАДА), «ПОД ЧАСАМИ», «МЕНЕСТРЕЛЬ», «ИСТОКИ», «БИЙСКИЙ ВЕСТНИК», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , «ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИ» (ГЕРМАНИЯ), «СИБИРСКИЙ ПАРНАС», «ЗЕМЛЯКИ» (НИЖНИЙ НОВГОРОД) , «КОВЧЕГ», «РУССКОЕ ПОЛЕ», «СЕВЕР», «РУССКИЙ ПЕРЕПЛЕТ», «БАЛТИЙСКИЙ БЕРЕГ» (КАЛИНИНГРАД), «ДАЛЬНИЙ ВОСТОК», «ЛИКБЕЗ» (ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬМАНАХ), «НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ» , в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборниках «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой), «МОТОРЫ» ( к 125-летию со дня рождения Владимира Маяковского), «ПЯТОЕ ВРЕМЯ ГОДА» (Альманах стихов и прозы о Любви. «Перископ»-Волгоград. 2019), «Я ДУМАЮ. ЧТО ЭТО ОТ БОГА…» ( Сборник стихотворений современных авторов к 80-летию Иосифа Бродского. «Перископ- Волга». 2020 ), Альманах «ЦАРИЦИН» выпуск 2 (Волгоград, 2022). «ФУТАРК» (Журнал мистики и литературы) и в целом ряде других литературных изданий.
В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий - премии «Поэт года», «Наследие» и др.
Является автором более 27-ми тысяч поэтических произведений. Принимает самое активное участие в сетевой поэзии.
Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.
ИМЕЮ СВОЙ АВТОРСКИЙ КАНАЛ НА ДЗЕНЕ, ГДЕ ВЕДУ ЛИРИЧЕСКИЙ ДНЕВНИК, ПОМЕЩАЮ СВОИ СТАТЬИ, СТИХИ И ИНЫЕ СВОИ ВЕЩИ
АДРЕС МОЕГО КАНАЛА НА ДЗЕНЕ – http