- У-тю-тю, - сказал Дуся Крыло, хитро улыбнулся и упал спиной вперёд.
С карниза второго этажа общежития номер одиннадцать Львовского ордена Ленина политехнического института.
Шёл одна тысяча девятьсот семьдесят восьмой год. Человека по кличке Дуся Крыло звали Олег Лучик. Он учился на третьем курсе архитектуры, в одной группе со мной, куда пришёл в прошлом учебном году, восстановившись после исключения из института.
Дуся был студентом-ветераном и легендарной личностью.
Его исключали, он брал академические отпуска, служил в армии и снова восстанавливался. Он обладал прекрасным чувством юмора, исключительным глазомером и хитрым лисьим лицом с вечной полуулыбкой на тонких губах. Ещё, как настоящий студент-ветеран, он мог выпить немеряное количество бормотухи (так мы называли плохое вино, которое в те времена пил весь СССР) и никогда не терял оптимизма.
- Здравствуй, утро! – кричал он по утрам в распахнутое окно. В любую погоду и в любом состоянии.
- Дуся, не ори, - просили мы, страдая с похмелья после вчерашнего.
Тогда он с хитрой улыбкой доставал заначенную с вечера бутылку портвейна и начинал нас лечить.
Да, в общежитии он не жил, снимал квартиру с товарищем, такой же легендой по имени Сергей Крутий. Последний учился на год старше, служил в морской пехоте и от него я на всю жизнь запомнил песню с такими словами.
Ветераны помнят огненные годы,
Шквал огня, морозный день, туман.
Боевые славные походы
И своих друзей-однополчан.
Припев:
На чёрных беретах сверкают якоря.
Десантникам светит победная заря.
На море и на суше открыты все пути.
Морская пехота – победа впереди!
Именно Крутий пытался втащить пьяного Дусю в общагу из окна кухни в эпизоде, описанном в начале. Зайцем, понятное дело.
Дуся в тот раз дважды упал с карниза. Оба раза на спину. Да, на траву, но второй этаж… Хоть бы хны. Поднимался и лез на карниз опять. С третьего раза Крутию удалось его затащить.
За всю свою жизнь я не знал другого человека с двойной кличкой, имитирующей имя и фамилию. Олег Лучик. Он же Дуся Крыло. Всегда ходил в потёртом, но неизменно чистом светло-коричневом костюме, а на лекциях читал газеты. Даже «Правду», которую читать было невозможно в принципе.
Кстати, о падениях. Он был первым, кто навестил меня в больнице, когда я сам упал со второго этажа того же общежития и довольно сильно разбился. Мы тогда пошли в знаменитый львовский пивбар «Пiд вежею», где мне с моей забинтованной головой и торчащими из губы нитками свеженаложенных швов, продали пиво без очереди… но это уже другая история.
В очередной раз Дусю исключили уже в конце четвёртого курса. Больше он восстанавливаться не стал. Пару раз приезжал во Львов из своего родного Луцка, навещал нас, студиозусов. Было весело. Умер где-то в середине нулевых в том же Луцке, где работал художником. Алкоголиком, говорят, так и не стал. Царствие тебе Небесное, дорогой.