Постели мне у края заката.
Там сегодня особенно тихо,
Только свечи дрожат виновато,
Зажигаясь на воске графита.
Помню — вольтами вспыхнула вечность.
Омут. Кардиограмма Духа.
Серпантин, 220 по встречной.
И рубаха из грубого пуха —
У меня на такой аллергия:
Сухожилия, вены — всё в клочья.
То ли песню поёт литургия,
То ли это проверка на прочность.
За ночлег я поведаю сказку,
Как изнашиваются кости,
Как срываются с кожей маски,
Когда совесть стучится в гости.
Больно, верно. Впустить бы сразу:
Сквозь прицел, без фальшивых кочек
Расстреляв запятые-заразы
Все — до шрамов и твёрдых точек.
А рубцы.. Как на память зарубки
На полях в старой школьной тетради.
Чтобы в тысячную мясорубку
Не запнуться о те же снаряды.
Ты не спрашивай, где я бывала
И откуда прядётся дорожка.
Эта нить завершится началом,
Только там — у родного окошка.
Вот уже и заря потянулась,
Просыпаясь в растрёпанных звёздах,
Где-то чья-то душа встрепенулась —
Знать, пора. Надвигаются грозы.
Я рассветом умоюсь, по росам
Бирюзой — через мелкие фильтры.
Перетёрлись последние тросы.
Улыбнись.
Возвращаемся.
Титры.