“Ступай за кроликом, дружок” –
напутствует судьба,
а я хочу топтать лужок,
ведь мне чужда борьба!
Лишь стоит ветру перемен
раскрыть орлиный клюв,
в газон врасту, как манекен,
и глазом не моргнув.
Но неизведанную роль
мне уготовил рок:
когда в нору метнулся “кроль”
последовал толчок!
Я провалился в черноту,
пожалуй, что черней,
чем у нечистого во рту,
черным-черно, верней
чернее, чем в самом аду,
где чёрт чертить горазд
черту, что делит, как в бреду
сонм душ на девять каст.
Но и сам кролик чернотой
лоснится аж до пят,
и лишь глаза его (постой),
как угольки горят!
Но я лечу во мрак за ним,
глотая черный дым,
тоской и страхом одержим,
к созвездиям иным?
Иль в бездну памяти? Вот бык
с “короною” чудной,
а следом тигр точит клык –
нахрапистый и злой.
А может всё же чернота –
небытие, конец..?
Но крепко сомкнуты уста
того, кто сам... слепец?
К нему не прилипает тьма,
да, он черней, чем смоль!
“Эреб” готов свести с ума
мой провожатый – “кроль”.
Пока же мрак и в глаз и в бровь
меня тузит крылом,
бегут деньки, что в жилах кровь –
со свистом, кувырком.
Но снова полночь, бьют часы,
прошел быть может год?
И стали прахом хвост, усы –
времен прожорлив крот.
Я ж из цилиндра извлечен,
знать, за уши судьбой
опять на свет, где обречен,
ведь слился с чернотой.
“Навеки черным буду, вот,
тревогою томим...”,
но вышло всё наоборот:
я стал белее зим!