Гадалка разбросила красные карты
на модном, блестящем и чёрном «харлее».
Молчавший полвека, нежданно прокаркал
мой ворон невольный, неволю жалея.
И, ставший свободным, крылом ослабевшим,
он рвался, упорно, в осеннюю серость.
Быть, может, пытался, всем улетевшим,
он веру раздать, неуёмную веру?
В бессилии тяжком, надрывно стеная,
стареющий ворон пронизывал тучи,
мотаясь над бездной, границы стирая,
и между неволей, и небом плакучим.
Мне время, бывало, лекарства давало,
хотелось на стену от горечи оных.
А я всё тянул и тянул одеяло,
не зная невинных, в печали склонённых.
«Харлей» на бетонной, исчерченной трассе
развеивал карты, летя в мегаполис.
Стихов непорочность отстаивал классик.
Гадалка искала порочность в юдоли.
2023-01-03