Вновь пришли ударные денёчки,
нервами качаемые ночки...
Чудный снег мелькает веселей
в солнечном иль в мутно-лунном свете,
чтоб певец в развёрнутом сюжете
выплеснул журчанье жизни всей.
На неделю попрощался с леди,
не тревожить попросил соседей,
отключил безумный телефон,
в холодильник загрузил припасы
для подпитки серозвонной массы
и - наполовину - вдохновлён.
Но откуда первозвук берётся:
аминокислоты ль вертят солнце,
или солнце - мыслящий спирит?
А снежок, за окнами белея,
жарко призывает озаренье,
и перо полозьями скрипит.
Ох, и разомнусь я в чистом поле,
думам дам обещанную волю:
так воскресни, стих, и задыши
родины распахнутым пространством,
зимним поцелуем, хулиганством
русской необузданной души!
Хорошо за строфами в погоне
потирать озябшие ладони
и нестись бесстрашно по прямой -
обновляя образные пущи,
обгоняя ветер вездесущий -
за своей взошедшею звездой.
Высока искомая дорога,
но узреть стеснительного бога
в пустокружье дней не привелось.
Лишь снежинки, землю согревая,
древнюю былину навевают
про речушку знаковую - Рось.
Наконец с далёким я поладил,
и полны певучие тетради
вьюгами, морозом, серебром.
Гаснет вдохновения лампада...
Ничего от музы мне не надо,
только б чаще трогала перстом.
Тишина в заснеженной округе.
Я звоню отвергнутой подруге,
сообщая: жив, мол, и здоров.
А потом потянутся денёчки,
музыкой наполненные ночки,
разбирая песенный улов.