* * *
Я во двор выбегаю внезапно,
Руки нежные вдаль простерев,
И при этом всегда натыкаюсь
На гуляющих женщин и дев.
«Помогите! Маньяк! Помогите!» –
Гомонить начинают они.
Их болонки неистово скачут
И кусают меня за ступни.
Я хотел поприветствовать Солнце –
И на баб напоролся опять.
Почему так бывает? Скажите,
У кого бы мне это узнать?
Я хочу поприветствовать Солнце,
А на деле выходит вот так,
И как трус я скрываюсь в парадном,
Разгоняя пинками собак.
А Бальмонт поступал по-другому:
Этих баб он швырял в ландолет,
Невзирая на то, что им было
Той – семнадцать, той – семьдесят лет.
Мчался он в направлении Солнца,
А точнее сказать – в синема,
Где от фильмов и дамы, и даже
Их болонки сходили с ума,
Где шампанское в зал приносили,
А поэт подзадоривал: «Лей!» –
И веселье затем продолжалось
В дорогих номерах «Веверлей».
Да, Бальмонт был поэт настоящий –
И богат, и здоровьем не слаб,
И уж он не скрывался в парадном,
Натолкнувшись случайно на баб.
Он навек отучал их слоняться
Близ роскошной квартиры своей,
Задавая им лютого жару
В дорогих номерах «Веверлей».