Признайся мне, поёшь ли ты на кухне,
а в душе или ванной, кто там слышит?
И песня называется - “Эй, ухнем!”
или “Полковнику никто не пишет”?
А я всё чаще в ванне засыпаю,
и просыпаюсь, как вода остынет,
в халат скорей зароюсь, согреваюсь,
и чай горячий пью и холод схлынет.
Все видят сны, как отражение дня,
просмотренных спектаклей, новостей...
Мешает мозг и явь, и навь, тебя,
стирая в памяти врагов, друзей.
Обманет мозг, себя оберегая
одной соломою не защититься,
очистит память всю, не выжигая,
не вспомнится, да и не возродится.
О сколько в памяти моей исчезло
событий, лиц, прекрасных дел и мыслей,
а коль не помнишь, не поможет кресло,
дум не воскресит, время не начислит.
Как из того, что не было и было,
нам вычесть всё, что память позабыла,
и получить в сухом остатке жизнь?
Садись, и чтобы не упасть держись.
И в этом малом отыщи любовь,
рубин гранёный, ярких два карата,
и оцени полученную новь,
обыкновенной точкой невозврата.
Всегда казалось времени полно,
и вот настал “последний день Помпеи”
звучит Шопен соната для фоно *,
а исполняют духовые на аллее.
Фридерик Шопен 1837 г., 3я часть
“Сонаты для фортепиано № 2
си-бемоль минор”
фотоколлаж автора из файлов интернета