На самом краешке обрыва,
Возвышенного над приливом,
Чьи волны пеной с белой гривой,
Впивались в горы, их точа.
Скалистый берег у залива,
Тот самый краешек массива,
Смиренно терпит без надрыва,
Не смеет в море пасть сейчас.
На нем один паук забравшись,
На ножках двух как окопавшись,
За воздух, будто бы державшись,
Качаясь в стороны, дрожит.
Стоит и терпит, выжидает,
И когда ветер подлетает,
Шесть лап свободных поднимает,
И тихо небесам шипит.
О перерождении чудесном
И изменении воскресном,
Духовном и хотя б телесном,
В награду за свои мольбы.
Он жертву в дар свою приносит,
На двух своих стоит и просит,
Шесть отдает и всё выносит,
Согласный отказаться от судьбы.
Животное предназначенье,
Что уготовано с рожденья,
По Божиему повеленью,
Не в милость больше пауку.
А в тягость пользоваться им,
И как бескрылый серафим,
Утратив святость и свой нимб,
Хотелось ввысь крестовику.
Ему претит та сеть паучья,
Которую связал меж сучьев,
Он перед входом в дом барсучий,
С восходом солнца поутру.
Туда уже набилось всяких,
И мух слепых, смердящих, мягких,
Беззвучно спутанных и липких,
Готовых испустить свой дух.
Но он бежал сюда и скрылся,
В траве скалы сейчас укрылся,
С родней своей так не простился,
Закрыв глаза, у звёзд просил:
Чтоб вместо мяса есть траву,
Не ползать, а летать вверху,
И тягу к крови и убийству
На что угодно заменил.
И темноту разбавить светлым,
Воздушным стать, интеллигентным,
Как бабочка питаться белым -
Нектаром и пыльцой цветов…
Земля давным-давно видала,
Как гусеница тут страдала,
И так же лапки поднимала,
Молилась скромно меж кустов.
Противным шелкопрядом рылась,
В гнилой подстилке копошилась,
Личинке падаль не претилась,
Наевшись, посмотрела в небеса.
Её прельстило то пространство,
Манящее своим убранством,
И чтобы выйти из сектантства,
На те же скалы поползла.
Она на самый край взобралась,
Привстав немного, раскачалась,
Отдавшись ветру, вниз сорвалась,
Покаявшись за все грехи.
Метаморфоза получилась,
И бражником на свет явилась,
Наверно, искренне молилась,
На этом краешке земли.
И паучок готов к такому,
Ещё чуть-чуть и роковому
Прыжку навстречу к пресвятому,
Летающим созданьем стать.
А берег этот в предвкушеньи,
И в ожиданьи представленья
Разлёгся глянуть на свершенье,
И смену облика принять.
Но только он задумал это,
Под солнцем появился где-то,
Крылатый с мелким силуэтом -
Паукоед из камышей.
И резким взмахом перьев тех,
Шесть лапок разом словно грех,
Обрило с паука как мех,
Стал адский птичий смех слышней.
Членистоногое аж взвыло,
Однако так оно решило,
Склонив своё паучье рыло,
Всё отдавая за каприз.
Двуногий ощутил покой,
И с вертикальной головой,
Оставшись крепким над травой,
Три пары слёз скатились вниз.
Он ощутил благословение
И радостное поздравление,
Дарованное по молениям
О новой жизни на свету.
Вдохнув тот воздух, что повыше,
Как будто находясь на крыше,
Он ощутил, что где-то свыше
Ему позволили быть тут.
А камышовка не сдавалась,
В крутом пике она спускалась,
Прервать молитву возвращалась,
Чтоб накормить своих птенцов.
Паучий выбор очень смел,
Для всех таких же мелких тел,
Набраться храбрости сумел,
Взглянуть врагу в лицо.
И берег словно наблюдатель,
Давнишний местный обыватель,
Совсем не жизней он спасатель,
Пока не встретил паука.
Тот острый выступ, что над морем,
Предчувствуя сплошное горе,
Которое наступит вскоре,
Решил, такая смерть жестка.
Он спал в застывшем заточеньи,
Но истины узрев свеченье
О предначертанном влеченьи
Спасти, подумав о рабе.
А не остаться равнодушным,
Таким убогим и бездушным,
Без цели возлежать послушно
И только мыслить о себе.
Горе уютно было здесь,
Тут слева - море, справа - лес,
И ветер южный дул в отвес,
Но подвиг нужен был скале.
Насильно, не по своему желанию,
А только лишь по пониманию
Паучьей смерти и страданию
Одной песчинки на земле.
Довольно слыть здесь великаном,
Быть неподвижным истуканом,
Дружить лишь с буйным океаном
На троне гордым королём.
Паук почти что обездвижен,
В шута нелепо силой стрижен,
Пора помочь и стать поближе,
А то сожрут его живьём.
Ведь берег ежедневно наблюдал,
Как правил тут кровавый бал,
Где самый слабый погибал
Сто пятьдесят веков подряд.
И скальный выступ в напряженьи,
В безмолвном танце сокрушенья,
Приняв всю участь отделенья,
Пустил ту трещину как яд.
Скала вздохнула, отпустив
Кусок земли, направив вниз
С паучьим телом, как карниз,
Повисла камнем в склон вцепясь.
Глаз паука чуть приоткрылся,
И он как будто пробудился.
А точно ли определился?
И стоит ли сейчас упасть?
Бежать отсюда в лес быстрее,
Смотаться в кокон поскорее,
Забыть свои желания тлея,
Лишь шкурку чёрную спасти.
Над ним три когтя, длинный клюв,
Уже почти едва сомкнув,
Готов схватить, потом сглотнув,
В гнездо добычу отнести.
Паук ничуть не сомневался,
Он выбрал путь и так старался
Отдаться воле и казался -
Святым среди лесных зверей.
Он, наконец, обрёл опору,
Зайдя двумя ногами в гору,
А шесть пожертвовавши вору,
Теперь гораздо стал прямей.
На двух ему спокойней стало,
Его дыханье трепетало,
Но голова осознавала,
За этот выбор цена - смерть.
Паучий разум был согласен,
Последний взгляд его прекрасен,
На восьми ножках мир ужасен,
Ведь на двух стульях - лицемер.
А может кто сейчас буквально,
Став очевидцем тут случайно
С унынием в слезах печально,
Захочет то же повторить?!
Тогда скалы этой не хватит
На всех желающих здесь спятить,
Сама себя крушить заставит,
И своей жизни срезать нить.
Холодный берег той скалы
Готов был стать крестом судьбы
Всем тем, кто, сжав от боли рты,
Мог твёрдой поступью стоять.
Земля вначале не хотела,
Весьма за годы зачерствела,
Но тут совсем другое дело -
Паучью душу охранять.
Она, признав свободный выбор -
С мечтой погибнуть на отшибе,
Прощаясь и сказав «спасибо»,
Покинула свой край родной.
И робкий краешек обрыва
Пополз, пыля, спускаясь в гриву
Тех волн пленящих, бьющих криво,
Неся безногого с собой.
А он желал познать свободу,
Пытаясь поменять свою природу,
Шагнул и канул в мутных водах,
И слепо верил в чудеса.
В бездонный край, попав с мученьем,
Паучий брег сошел в теченье
Навстречу смертным приключениям,
Осталась только тишина.
Судьба двоих сменилась сразу,
Их симбиоз накрылся разом,
А птица, не моргнув и глазом,
Осталась той же, что была.
Она не поменяла назначение
И не познала разумение,
Что снизошло то озарение
На их блаженные тела.
И слух о них волнами моря,
Дыханьем ветра на просторе,
Благою вестью в земном поле
Дойдёт до многих человек.
А кто в такое вдруг поверит -
Изгоя два: паук и берег,
Друг друга там сполна оценят,
И станут братьями вовек.
Паук как феникс возродится,
И берег скальный осушится,
Последний миг их посвятится
Не смерти ради, жизни для.
И может кто-то торопливо
Найдёт свой краешек обрыва,
Дающий право жить красиво,
И в вечность кануть бытия.