Однажды разыщет свой дом пилигрим,
Найдётся внутри милосердие,
На свалке все маски, да кукольный грим,
Останется только бессмертие.
Уйдёт от кнута и всех пьяных рож,
Сердца от пули свистящего,
Пускай на стрелков совсем не похож,
Без прошлого, без настоящего.
Много боли, обычный эмпат,
Но с криком не справятся уши,
Дырявое сердце исполнит набат,
Мимо голов. Прямо в души.
За правду свою отрезал язык,
Сказав, что океан - это лужи,
К дырявому голосу тоже привык,
И звуку стреляющих ружей.
Под выстрелы шёл, баррикад не узрев,
Эмпатия - словно простуда,
В ней кашлем цедили слова королев,
Будь проклят! Иноверец! Иуда!
Кочевник внутри, а мир - отчий дом,
Забыл про Медину и Мекку,
И где то в шатре, всё так со стыдом,
Познал - что враг человеку.
Познал, что нету духовной брони,
А тело - земля, тощий ветер,
Дорога - не камни, не корабли,
Но лица которые встретил.
Бессмертна эмпатия - не пилигрим,
Кочевник с мечтою безумца,
Отрезан язык. Судьбою гоним,
Таков удел вольнодумца.