Вновь открыто окно, но оно не приносит прохлады,
Ты лежишь обнаженная, снова желанья полна,
Только мне твоих прелестей больше сегодня не надо,
Я покоя хочу и бутылку сухого вина.
Наши ночи горячие чувства остывшие греют,
Отголосками страсти пытаясь былое вернуть.
Что-то прошлое, сладкое шорохом тихим навеют,
Но сомненья опять до утра не позволят уснуть.
Это было уже и в стихах, и в романах, и в прозе,
Есть ли смысл повторяться и тропы чужие топтать?
Был бы я из Рязани – поведал об этом березе,
Но зачем себя тешить - поэтом мне видно не стать.
Ты прекрасно танцуешь, но все-таки не Айседора.
Наши угли остыли и страсть наша утолена.
Я теперь так далек от победы, интриг и позора,
И тобой опустел, почему же ты мною полна?
Задушить бы тебя, суррогатом спасти свои чувства,
Чтобы каяться, мучиться, жаждать и плакать навзрыд,
Бросить тело свое на кровавое ложе Прокруста,
Душу спрятав от всех средь холодных кладбищенских плит.
Жарко в комнате, душно, а тело пронзило морозом,
Я к тебе прижимаюсь, ища хоть немного тепла,
И шипов не боюсь, раз иметь их положено розам.
Только утром мечтаю, чтоб ночью ты снова пришла.