Век стоит песчаный замок на фундаменте из пыли,
Не пускают счастье стражи в напоённый горем дом,
Но о славе неизбежной здесь поют герольды были,
Жаль, что все их констативы лишь в сознании больном.
Уж давно вода пробила себе путь сквозь стены бурга,
Унеся пески златые из казны к соседям в ларь,
А у дряхлого тирана в голове разгул абсурда:
Он пророчество услышал в том, что сбряцал пономарь.
«Отравить, сослать, замучить! — дребезжит из зала голос. —
Все враги, доверья нету ни бидлам, ни голытьбе!
Пусть поймёт мою ноэму всепрощающий наш логос,
Очаги залью я кровью тех, кто слепо верит мне».
«Как же ты войну не любишь? Неужель другие планы
В голове твоей бедовой родились не в добрый час?
Так в окопе под дождём быстро дурь стечёт из раны
И, вернувшись, станешь яро чтить, как индигетов, нас».
Бред в запутанном сознаньи растекается каскадом,
Заливая герт опилок в потерявших цвет глазах.
Мутный взгляд являет мир инфернальным маскарадом,
Только сладкий дух распада ум бодрит, снимая страх.
«Больше крови богу крови, вновь алтарь напьётся влагой,
С молоком её смешайте, пусть взрастит оно детей,
Чтоб с пелёнок каждый знал: мы прославимся отвагой,
Как зерно в луга, засеяв трупы чьих-то сыновей».
Тишина повисла в замке, толпы тружеников злятся:
Кто-то ножик точит тихо, кто-то крутит трос в петлю.
Знают все, что, прежде чем с житием они просятся,
Руки крепкий гроб сколотят самодуру- королю.