Занятия вскоре стали потребностью, мне в изостудии становилось всё интереснее и, если по какой-то причине приходилось пропустить урок, я тосковал.
Надо ли говорить, что скоро я подружился с другими студийцами. Недалеко от студии жили двое ребят и после занятий предложили мне пройтись с ними пару остановок в сторону нужного мне автобуса. Чтобы не ехать на перекладных, я согласился. Потом это вошло в привычку. По дороге мы разговаривали обо всём, что нас взволновало: о необычно проведённом уроке, об интересных книгах или фильмах, о новых услышанных, набирающих популярность, рок-группах или их песнях. В семидесятые годы прошлого столетия практически вся молодежь слушала западные (в основном английские и американские рок группы). Под них танцевали, их песни пели, пошла мода на английский язык. Если мы в школе ещё изучали немецкий, то ребята помладше на год-два уже стали изучать английский. Мы им завидовали. Они могли переводить (при желании, конечно) песни наших кумиров, а не только слушать их музыку. Как-то я услышал пару переводов особенно популярных песен и был разочарован легкомыслием их содержания. Советские песни были хоть и пафоснее, но намного глубже и поэтичнее. Но с модой, как говорится, не спорят. И я слушал, но не фанател. Были и любимые рок группы, но больше я всё-таки любил русские авторские песни, хоть их и значительно реже передавали по радио. Но в них была поэзия и правда. Простой советский народ и, в большей степени, интеллигенция любила и предпочитала последние.
Иногда на занятиях мы продолжали разговаривать на волнующие нас темы. Как ни странно, Анатолий Алексеевич никогда не "затыкал" нас, а напротив, поддерживал наши разговоры. Вероятно, ему было интересно, чем мы живём и дышим. А нам была интересна личность нашего учителя и как-то сама собой стёрлась граница между учителем и учениками. Скорее, он стал нам всем другом, старшим другом, без панибратства и шутовства, которые, часто встречаются между ровесниками.
Девочки тоже довольно часто включались в наши разговоры и споры. Порой они продолжались и после занятий и, казалось, что разговоры эти бесконечны, расходиться не хотелось и мы стали девочек провожать. Сначала на их остановки, но вскоре стало случаться и до самого дома (если девчонки не сильно торопились домой).
Наблюдая за нашей дружбой и пытаясь её использовать нам во благо, Анатолий Алексеевич стал нам давать домашние задания, посылать на этюды в парк, на улицу. По одному мы стеснялись выходить на пленер, а втроём-вчетвером это было даже весело. Как говорил учитель: "Гуртом и батьку бить хорошо." Появилось какое-то разнообразие в занятиях. А то мы приходили, садились за натюрморты под аккомпанемент разучиваемых гамм за стеной юной пианисткой и нашим чертыханием в её адрес. Правда, однажды эта девочка-пианистка даже доставила нам неожиданную радость. Стала играть не привычные гаммы и упражнения, а популярные в те годы мелодии и песни. Это был какой-то праздник для нас. И с занятий мы вышли в приподнятом настроении. Вот что значит взаимодействие искусств. И у нас стало появляться желание проводить занятия под музыку.
Через какое-то время соседи Анатолия Алексеевича через стенку куда-то переехали и учитель добился у властей, чтобы ему выделили это помещение под изостудию и дали ему ставку преподавателя изостудии. Ставка была небольшая, кажется, всего 30 рублей, но самое главное -- помещение. Здесь было где развернуться.
Райком комсомола определил нашей изостудии шефов, ими стал центральный парк культуры Караганды. Рабочие парка снесли все перегородки в этой двухкомнатной квартире (где совсем недавно разучивала гаммы та самая девочка), оставив только туалет, и сделали ремонт. Стройцех парка изготовил складные мольберты, привезли стулья, бумагу, краски, картон. Анатолий Алексеевич предложил нам готовить свои работы к выставке. И мы приступили. Отобрали работы (обсуждали коллективно), стали готовить из картона для них паспарту, выкрасив все в одинаковый серый цвет, наклеили на паспарту кроме самих работ ещё название и автора работы. И ещё появилось ощущение не простого увлечения и проведения времени, возникло чувство, что мы делаем что-то полезное и нужное не только нам, но и обществу. И ощущения эти наполняли нас гордостью. Не столько даже за себя, сколько за нашего учителя.
Выставку сделали в павильоне для шахматистов и шашистов в городском парке у своих шефов. Появились первые записи в книге отзывов. Они радовали. Так было положено начало подготовки нас к творческой работе и нацеленности на наши личные достижения.