Не помню ничего за этот год.
Ни май, ни мотыльков на горном склоне.
И как гудел на Волге теплоход
не помню.
Я помню страх, сквозящий, ледяной,
химеру – смесь бессонницы и крика.
Я трудно привыкала жить с войной.
Я не привыкла.
Ещё я помню яростный азарт –
ребята наши брали Мариуполь...
Я думала: вот вишни облетят,
и, может быть, война пойдёт на убыль.
Я пробовала прятаться в делах.
Я уезжала – как, куда? Не знаю…
Я помню в небе серый пух и прах –
не облака, а пух и прах до края.
Я помню, что молилась, как в бреду,
всю осень – неумело, бестолково.
Хоть от кого-то, может быть, беду
и отвело моё простое слово.
Не помню первый снег – сплошная мгла.
Но помню боль отчаянно и остро,
и гнев, и стыд, когда я поняла,
что верить трудно, а сломаться – просто.
Я оглянусь назад – стоят стеной
подсолнухи в снегу, черно и никло...
Я долго привыкала жить с войной.
Я не привыкну.