И УТОЛЯЯ ЖАЖДУ ТИШИНОЙ
Иду в ночи, со мною мой молчок,
Чужая теплота глубоких окон...
А я во тьме, где месяца крючок,
Замедленною рыбкой одинокой.
И странно в невесомости такой,
Как книги открывать живые звёзды,
Спешить на этот лунный водопой,
Не ранясь о серебрянные гвозди.
И утоляя жажду тишиной,
Воды небесной становиться тише.
И распознать, кто следует за мной,
Чтоб становилась я светлей и выше.
Я - луч, из снов летящий в никуда,
В своё недопроявленное время.
И может, где-то в будущем, звезда
Живая, но не видимая всеми.
ДУДОЧКА ДУШИ
Боль утихнет в шорохе дождя...
За окошком первых листьев дрожь.
Ты уйдёшь, ко мне не приходя,
Снова в прошлое своё уйдёшь.
Будет время память ворошить,
Взгляды и слова перебирать...
В настоящем невозможно жить,
Невозможно жизнь перевирать.
Нам судьбы дорога не видна -
Горизонт она иль вертикаль.
Разрастается во мне вина,
Пустоцветная моя печаль.
И слышна лишь дудочка души:
То ль молитва, то ли тонкий плач.
Кто-то рядом шепчет : Поспеши!
Словно в крылья, кутая в свой плащ.
КАПЕЛЬКАМ СВЕТА РАДУЙСЯ
Вслушивайся в неслышимое,
Вглядывайся в невидимое,
Капелькам света радуйся!
Вслушивайся, вглядывайся...
И проходи дремучее,
И покоряй высокое.
В страхе, на тень не оглядывайся,
Капелькам света радуйся!
Гульканью голубиному,
Мыслям своим глубинным -
Небу откройся искренне
И домолчись до истины.
Пусть времена не лучшие,
Не обойти колючее,
Не избежать горячего -
Больно мне, вот и плачу я.
Вслушиваюсь в неслышимое,
Вглядываюсь в невидимое,
Капелькам света радуюсь -
Вслушиваюсь, вглядываюсь...
А СИЛА И ВЕЛИЧЬЕ - В ПРОСТОТЕ
Честна природа, только люди лживы,
Готовы сами утонуть во лжи...
Мой верный воробей! пока мы живы,
Мы не покинем наши рубежи
Ни в голоде, ни в нищете, ни в горе
И ни в болезни голого куста -
Чирикать будем на своём заборе,
Покуда с нами Бог и красота.
Пока есть взгляд, в котором нету фальши,
И хочется распахнуто идти,
И верить в то, что жизнь продлится дальше,
Согреть кого-то слабого в пути.
Простые воробьи спасут планету
Взъерошенным восторгом бытия!
Пока есть в мире странные поэты,
Пока живём на свете ты и я.
Мы каждому цветку и цвету рады,
Свою готовы радость подарить,
Не ожидая никакой награды,
А просто так : за это " чик - чирик".
И каждый на своей неброской ветке
И на своей особой высоте -
Обычный воробей, но духом крепкий,
А сила и величье - в простоте.
В МОЁМ ДВОРЕ
От снега во дворе моём светло,
А значит, продолжается зима,
Трепещет пламя свечки над столом,
Летаю в мыслях светлых я сама.
Плетётся где-то покрывало снов:
Зелёное, в ромашках на лугу...
А я хочу про счастье, про любовь,
И про тебя, но не всегда могу.
Ещё так бел и чист экран окна,
И только тени тёмные скользят.
И флейтой за окном метель слышна,
О чём она, и разобрать нельзя.
Сквозной играет ветер на трубе,
И вылетает снежных звуков рой.
Наверно, это песня о тебе,
А может, так мне кажется порой.
И чудится, что вот когда усну,
Увижу спелый яблоневый сад,
И яблоки, пугая тишину,
Подарками к ногам моим слетят.
И ты, как в детстве: весел и здоров -
Простой пацан из нашего двора.
И мы ещё " не наломали дров",
Ведь, я во сне своём тебе сестра.
Румяных яблок соберу в подол,
А утром, наяву, отдам тебе....
Но это сон, а двор мой бел и гол,
И только ветер воет, как в трубе.
Уснул окна бессонный огонёк,
Свисает с веток снега бахрома...
В оконной раме каждый одинок,
И одинока каждая зима.
МОЙ БЕЛЫЙ ЖУРАВЛИК
Сплету тебе рубашки из травы,
На каждый мёртвый день - одну живую.
Плесну чуть-чуть небесной синевы:
Очнись, вернись, я без тебя тоскую.
Что делать, как закончится трава?
Тогда я попрошу тихонько небо
И стану белые вязать из снега,
Ведь я жива, пока ещё жива.
И будет тёплым этот снежный пух
И ласковым, как ангельские перья.
Спасёт тебя мой устремлённый дух,
Ведь я живу, по-детски в чудо веря.
Ты помнишь: в сказке девочка жила
Для братьев доброю сестрой Элизой.
Рубашки во спасение плела,
Когда беда ей бросила свой вызов.
Вот так и я готова руки жечь,
И никому не говорить ни слова,
Чтоб тающую жизнь твою сберечь,
Укрыть её скорей от взгляда злого.
Но нет травы и на исходе снег :
Последнюю рубашку не успела...
Восходит в небо близкий человек
И улетает - мой журавлик белый.
В КОЛОКОЛЬЧИКАХ СНЕГА
Колокольчиками снег осыпается :
Динь, динь, динь...
Чтобы мне пойти в храм, покаяться -
При-хо-ди...
Знаю, жизнь такая хрупкая - коротка.
Не обходится без страсти в ней, без греха.
Не обходится без дыма в ней, без огня.
Приходи, чтоб слово вымолвить и обнять.
Я давно живу нездешнею на земле...
Ты меня, такую грешную, пожалей.
Ну, а если сам безгрешен ты - камень кинь...
Колокольчиками снег летит : динь, динь, динь...
Всё целуется и любится, и горит ,
И душа с душой голубится , говорит.
Мне бы только света вешнего в феврале,
Ведь, давно живу нездешняя на земле.
Знаю, с птицами когда -нибудь я сорвусь
В путь неблизкий, ну, а нА люди не вернусь.
Обернусь снежинкой нежною : динь, динь, динь...
Ты сегодня в храм покаяться, приходи.
О душе моей неправедной помолись...
Пусть течёт спокойным пламенем
Наша жизнь.
А ВОЗРАСТА ВОВСЕ И НЕТ У ПОЭТА
… Не пить, но хмелеть
От осеннего ветра,
Летящих под ноги
пылающих листьев,
Прощального нежного тёплого света
И горькой волны наплывающих мыслей.
Ведь, в каждой минуте
твоё есть участье,
Тревога и боль, и любви восхожденье.
Ты в силах молиться —
Не в этом ли счастье?
Надежда на милость, приют и спасенье.
Пока тебе что-то весеннее снится,
Влюблённые голуби сердце голубят,
Во сны улетев, можешь ты возвратиться,
Пока тебя ждут, и пока тебя любят.
И есть уголок, где шалит твоё детство,
И юность готова с тобой повстречаться,
И где от себя никуда нам не деться,
Лишь снова одеться и в осень умчаться.
Врываясь, как ветер, в свои листопады,
Душой принимая просторы печали
И радуясь листьям, как лучшим наградам,
И радуясь свету, который в начале.
Пусть долго случаются дней повторенья,
И лет вереница пусть длится и длится…
Рождаются светлые стихотворенья,
Как ясные души, как добрые лица.
А возраста вовсе и нет у Поэта —
Когда он задумчив, и время таится.
Такая особая эта планета,
Где белые вОроны — вечные птицы!
Пусть в небе широком
прощаются стаи,
И в снеге глубоком твой путь растворится…
Есть птицы, которые не улетают,
Живут, как дыханье, на белых страницах.