Не пляшем всю ночь , не едим абрикосы, не пьём пчелиный настой.
Автобус до станции Белое ходит полупустой.
Из того, что нам обещали старцы, почти ничего не сбылось.
Только Зверь о семи головах проходит Кондакопшинское болото насквозь.
Зверь о двенадцати лапах, семи головах, вертящий хвостом.
За ним лиса Навсикая, молчащий монах Хризостом.
На рогах у Зверя начертаны богохульные словеса.
Так идут по болоту за Зверем молчащий монах и лиса,
скачут по кочкам, то взявшись за руки, то друг за дружкой, то врозь.
Зверь, преисполненный гордости, проходит Кондакопшинское болото насквозь.
Он не видит лису и монаха, на хвосте у Зверя огонь,
под ногами мелкие бесы, мыши и прочая хтонь.
На станции Кондакопшино добывают горькую соль.
Её покупают царица Тамара, хан и польский король.
Прочищают желудок, пьют раствор натощак.
Выпьют и говорят с министрами, о всяких важных вещах.
Соль откалывают стамеской, отправляют в Краков, Тифлис и Сарай.
Рабочие падают мёртвые и улетают в рай.
Им на смену приходят новые, получают стамеску и в бой.
За семьдесят тысяч в месяц готов рисковать любой.
Двадцать четыре женщины превратились в соляные столбы.
Рано утром они вышли из города Пушкина собирать земляные грибы.
Но услышали ласковый голос Зверя и обернулись назад,
хотя им велели смотреть вперёд, на блистающий город-сад.
Теперь в двух шагах от Пушкина стоят соляные столбы.
Туда всё время подвозят стамески, сухие пайки и гробы.
Кондакопшинское болото утопает в дыму.
Петербургским романтикам ездить туда ни к чему.
Там от застывших женщин отбивают кусок за куском
чаще всего стамеской, иногда тесаком.
У одной сломан палец, у другой нет колена, третья стоит без груди.
Слышится стук стамесок, электричка весь день гудит.
Толпами едут рабочие, надеются на авось.
Зверь о семи головах проходит Кондакопшинское болото насквозь.