На губах полынный привкус,
Небо моря голубей.
Разжигаю старый примус,
Утлой памяти своей.
Вижу как бегу мальчишкой,
Белобрысый и худой,
Под «нулёвку» стрижен стрижкой,
Конопатый и босой.
На плече, где кожа слезла,
Лента помочи – в натяг,
Серый цвет штанов облезлых,
Да на палке алый стяг,
Что из галстука сестренки,
Смастерил я "абы как",
И блестят мои глазенки -
След "игрушечных" атак.
Но игра перерастает
С фазы детства в юность лет,
И опять огнем пылает
Разъяренный белый свет.
И плечо от раны ноет,
Что получена в бою.
У виска свистит и воет
Смерть, желая жизнь мою.
Дальше вспышка! И учета
Нет ни месяцев, ни дней.
Я согбен и стар… И роты
Нет в живых давно моей.
Мозг до боли напрягая,
Я хотел бы вспомнить то,
Как в мечтах, не умирая,
Умер я на том плато.
Снова горький и полынный,
Ощущаю привкус трав...
День угас, устало-длинный,
Пламя памяти поправ.
***
Пустите меня на Донбасс,
Понятно, что дед – но всё же
Могу я спасти и не раз,
Тех, кто сильней и моложе.
Пусть «броника» нет на мне,
И автомата, тоже,
Но жив во мне веры свет
По мощи с оружием схожий.
И светом тем осиян,
И силой его не преступен,
Он полог для россиян
И в помощи той неотступен.
С великой надеждою я,
Вставший на край бруствера,
Знаю защита моя -
В Христа православная Вера.
А там, за чертой добра,
Антихриста слуги и бесы,
Продавшись за горсть серебра,
Правят кровавые мессы.
Но им не понять, что старик,
Готовый стоять под прицелом
Любого, срываясь в крик,
Закроет, не дрогнув, телом.
А после боя всплакнёт
Небо слезой снежно-белой…
Бесстрашно в атаку идёт,
Рать, сбережённая Верой.