Воскресенья Сашка не любил. Он не любил его за то, что этот день был как бы предтечей суетливого, рабочего понедельника, когда вынужденный ранний подъём и езда в переполненном автобусе, до заводской проходной, определяли настроение почти на всю оставшуюся неделю. Ещё больше его раздражало то, что на работу его обычно будил тесть, который по возрасту и укоренившейся с годами привычке, вставал как говорят с петухами. Сашкиным любимым днём и по зодиакальному гороскопу, и по обычной симпатии к бытовому позитиву, всегда была пятница. Оттого что последующие два дня, суббота и воскресенье, манили и возможностью подольше поваляться в постели, и вызывали неподдельную радость от самой мысли о том, что впереди будет двое суток полноценного, узаконенного отдыха. Однако это воскресенье, о котором собственно и пойдёт речь, оказалось для Сашки особенно беспокойным и неприятно запоминающимся.
Почти все домашние, жена и тесть с тёщей, разбудив его ни свет ни заря отправились за покупками на рынок оставив на его попечении четырёхлетнего сынишку Борьку, мальчишку предельно любознательного и не в меру деятельного. Спать разомлевшему от тёплой постели Сашке хотелось просто безумно. Но энергия неутомимого Борюсика то и дело выплёскивалась через край раздражая отцовский мозг то стрельбой из детского пистолетика, выдававшего в свет противные, булькающие звуки, то беготнёй за резиновым, хлёстким мячиком.
- Борька перестань! Давай потише, пожалуйста...
Но через несколько минут скучающий мальчик напрочь забывал о дремавшем папе и стук мяча и "стрельба" продолжались с удвоенной силой. Терпеть эту громоподобную катавасию становилось попросту невозможным. Гениальное решение как минимизировать Борькину утреннюю активность снизошло на сонную Сашкину голову совершенно неожиданно, а его воплощение в жизнь заняло буквально несколько минут.
Напялив на сына футболку с шортами соответствующими летнему, погожему дню и вручив пластмасовый самосвал с совочком, папа открыл дверь и буркнув -
— Борька, дуй в песочницу!..., - приготовился подремать ещё хоть полчасика, до того самого момента, когда с рынка вернутся бабка с дедом, готовые в любую минуту заменить родителей в воспитании внука.
Квартира тестя в которой и проживал в примах Сашка с семьёй, находилась на четвёртом этаже, поэтому что бы время от времени наблюдать за игрой сына на улице, ему пришлось настежь открыть ближнее к выходу из подъезда окно, под которым собственно и находилась детская, дворовая песочница. Оперевшись на подоконник папа с нетерпением стал ждать сыновнего появления на крыльце, что бы проследить его обычный маршрут к месту для игры. Однако прошло пять минут, десять..., а малыш всё не появлялся. Вскоре послышался громкий, знакомый стук ногой в дверь квартиры. Так мог стучать только не достающий до кнопки звонка Борька.
- Что ж там такое! - чертыхнулся Сашка и поспешил ко входной двери. Открыв её он просто обомлел. Перед ним стоял сияющий от счастья Борюсик, одежда которого, как впрочем и голова, колени и даже руки, были густо вымазаны синей, масляной краской.
- Ё-моё!... Сыночек, нам труба! - запричитал ошалевший от увиденного Сашка, мгновенно вспомнивший о недельном объявлении у подъезда, в котором огромными буквами местный ЖЭК уведомлял жителей всего дома о покраске межэтажных, лестничных панелей. Глядя на борькины слипшиеся на голове волосы, его перепачканную со всех сторон густой краской одежду и синюю, щекастую мордаху, удручённый папаша быстро осознал, что с таким армагедоном справиться в одиночку ему будет попросту не под силу.
- Так, сына..., гони в песочницу и подожди там маму с бабушкой. Тогда и отмоемся. Понял?!... - перенаправил липкого отпрыска сметливый Сашка и собрался было закрыть дверь, но увидев как синий от колера Борька, спускаясь вниз опять елозит всеми частями тела по окрашенным панелям и радуется производимому от этого звуку «чпок», с невыразимой тоской выдавил:
- Всё, теперь они меня точно расстреляют, к чертям собачьим!..., - имея очевидно ввиду всё строгое семейство супруги.
Через десять минут из подъезда показался уже полностью окрашенный, синий Борька и сев в песочницу со знанием дела сначала наполнил песком пластмасовый самосвал, а затем тем же совочком стал посыпать себя с головы до ног с интересом наблюдая как высыхающая под струёй песка краска превращается в грубую, шершавую корку.
- О, Господи!..., - простонал Сашка еле справляясь с нахлынувшей истерикой. Включив телевизор он измождённо упал на диван в гостинной и попытался теленовостями перебить тяжёлые мысли об ожидаемой реакции жены и тёщи на всё случившееся в этот распроклятый, воскресный день. Через полчаса монотонный, въедливый голос телеведущего сморил уставшего от перенесённого стресса Сашку, которого как военным горном, подбросил с дивана хорошо слышный с улицы, через открытое окно, голос разгневанной тёщи:
- Ой, людечки рятуйте!... Да где ж этот великовозрастный идиот-папаша?! Да что б его самого черти вымазали в г... В чём его должны были вымазать черти Сашка не дослушал и быстро захлопнул выходившее на улицу окно.
Мыли хныкающего и остриженного почти налысо Борюсика всеми найденными в доме растворителями, смесями различного мыла и пенистыми шампунями, весь оставшийся и даже следующий день. Головы от резкой вони сольвента и дихлорэтана наполнившей депрессивную квартиру разболелись абсолютно у всех её обитателей, а с поникшим от панельного казуса Сашкой, три последующих дня, разговаривал только не до конца оттёртый и не обращающий никакого внимания на общесемейный бойкот, непоседливый четырёхлеток Борька.