Нет уже разницы из Владивостока,
Или из Вятки, или из Твери.
Ноет под ложечкой, слезится око,
Господи, что же он натворил!?
Барабанная дробь кленовыми палочками,
Зовёт подниматься в полный рост
И забыть, что это не игра в салочки,
А приказ захватить через реку мост
Стратегический,
По которому раньше гоняли коров.
У него характер твёрдый, нордический;
Он к врагам беспощаден, с друзьями суров.
С неба льёт, как из лейки, на дороге распутица,
Видимость нулевая, на расстояние вытянутой руки.
И плывут по реке утята и мама - утица,
Нужно выгулять, пока осколки не начали рвать плоть реки.
Говорят что на том берегу,
Вроде бы даже кисельном,
В хороводном кругу
Обретает смех и веселье.
И кисель этот наш и песни, и пляски наши,
Отобрали их, то ли половцы, то ли печенеги,
Наши песни поют, наши танцы пляшут,
Наш кисель едят, пользуют наши неги.
Он сказал надо вернуть,
Он знает что нужно делать -
В мягкую плоть штык железный воткнуть,
Освобождая душу врага от тела.
Повторить это сто тысяч раз
И кисель после этого будет нашим:
- Вот выполним, Лизавета, приказ,
Тогда и споём и спляшем.
Господь Всемогущий, не прощай и не милуй,
Ибо знают они что творят!
Мы знаем точно, что Ты не в силе,
Ты в правде, нам говорят.
Но, всё-таки есть одно "но",
У меня своя правда, у него своя.
Я с ним точно не заодно
И с теми, кто с ним, не заодно я.
Вот как с этим жить? Господи, ответь!
Да пошли ты ему с неба киселя,
Если хочет он киселя иметь!
Что Тебе жалко? Бля!