* * *
В мире холодно, словно пусто,
Ни добра не видать, ни зла…
Рожь росла, разрасталась густо —
Прилегла к земле, полегла.
В мире холодно, одиноко,
Здесь ни правды не жди, ни лжи.
Индевея, шуршит осока,
Оступаясь за край межи.
В мире холодно, молчаливо…
Ни предательства, ни любви.
Облетевшая ночью ива
Стережёт берега свои…
В мире холодно невозможно.
Ни вражды в нём, ни мира нет.
Угасающий плач над пожней —
Осязаемый, зябкий свет…
* * *
Странно и грустно в моих краях:
Весь перерезан скот,
На позабытых людьми паях
Тонко поёт осот.
Пусто, постыло в моём дому,
Квёло журчит сверчок.
Небо, небрежно раскрыв суму,
Звёзды, как соль, толчёт.
Мёрзло и мёртво в моей душе,
Солоно — не до звёзд.
Листья и лодки гоня взашей,
Ветер терзает плёс.
* * *
Отпылило лето, отпылала осень,
Что ни день, со снегом вперемешку дождь.
Стало меньше света, стало больше сосен,
На полях соломой догнивает рожь.
Лужи в грязной пене на дороге тучной
Отражают вечный запустенья вид,
Над речной излукой слышен скрип уключин:
Сумасшедший кто-то рыбу сторожит.
Сердце будоражит человек упрямый.
Пусть скрипит и дальше, я не буду спать —
Напишу про город, где болеет мама,
И про то, как ночью страшно умирать.
* * *
Лист пал — квёл.
Звёзд свет ряб.
Сон мой пуст.
Дым вдаль, вдоль.
Вод свод чёрн.
Рыхл крут брег.
Стог в лог слёг.
Струн тон сел.
Звон рун сух.
Ал мак — бел.
Пчёл гул тих.
Кров — туч синь.
Стыл стал путь.
Пал худ вол.
Прыг-скок жаб,
Мух лёт рьян.
Юрк юн вьюн.
Груб пух лип.
Гул-гам птиц.
Зол хмур лик.
Мне пить яд,
Вам есть мёд.
Глух скрип врат…
Слеп дух свят.
* * *
Не внове в пору ноября
Узнать: зима нерасторопна,
Никак не съедет со двора —
Всё осень слякотная в окна
И всё никак не одолеть
Листву, вертящуюся в сенцах…
Стенает ветер, стонет медь,
Мерцает искреннее сердце,
Как звёзды в небе — вразнобой,
Как лес за озером коллажным,
Обманутое не однажды
Любовью, осенью, судьбой.
Мне б свист заливистый во мгле
Мятежных вьюг, да скрип телеги,
Да непроглядные побеги
Морозных лилий на стекле…
* * *
Ноябрь на постое. Глухие дворы,
Покрытые жухлой промокшей листвою,
Ещё не остыли — их тешат костры:
Цыгане стоят за рекою.
В путь тронулся табор. Храпенье коней,
Знобящие душу тележные стоны,
Да шёпот последний прабабки моей,
Да тень возле гиблой иконы.
Ноябрь отступит, глухие дворы,
Покрытые жухлой промокшей листвою,
Застынут… Блажной не обнять детворы
Дворам, пригвождённым к покою.
* * *
Сочувствует небо осенней земле —
Неубранным хлебом светлеют во мгле
Поля… Вдоль дороги на пнях мельтешат
Поджавшие ноги ватаги опят.
В сочувствии руки берёзы к воде.
Неясные звуки мышей в борозде…
Проклюнулись звёзды в ночной вышине
И яростно мёрзнут, сочувствуя мне.
ТЕПЛОХОД
Поля шумят, заметно погрузнев,
Им вторит эхом сочный голос трав.
Травы неутихающий напев,
Как женщины отяжелевший нрав.
Докучны, пресны сумрачные дни
И в хлебород, и в частый недород…
На безнадёжной пристани огни —
Причалил долгожданный теплоход.
Спустили трап на несколько минут.
Я не пойду встречать своих друзей —
Они хмельного зелья поднесут,
С которым подыхать чуть веселей.
Случится, драгоценная моя
Надумает проведывать братьёв…
Со старшим разногласье у меня —
Бог даст, мы разочтёмся до краёв.
А может быть (темна волшба судеб),
Его прощу, смиренен и суров,
И разломлю по-братски чёрный хлеб,
И разделю по-свойски отчий кров.
И тот, кто ненавистен мне сейчас,
Положит жизнь за сына моего…
Так волны, ударяясь о причал,
Расходятся протяжно и легко.
Какие дни… Какой тяжёлый год…
Луна холодная мигает маяком.
Отчаливает старый теплоход,
Прощаясь с нами сдержанным гудком.
НЕОТВРАТИМОСТЬ
Неотвратимость пустоты
Я восприму без сожаленья —
Где обнажаются мечты,
Преображаются стремленья.
Опасным умыслам души
Внимает небо пламенея.
Как сгинут ласточки, стрижи —
Пустоты новые созреют.
Всё, исчезающее с глаз,
Нам доставляет боль и муку.
Предвосхищает всякий раз
Душа холодную разлуку.
И простодушно, и грешно
За чередою пропаданий
Душа, закрывшая окно,
Стирает образы желаний —
Не оставляет и следа,
Молниеносная, как бритва.
Не помогает никогда
Произнесённая молитва…
ОБМОРОК
Глубокий обморок земли
Среди раскинувшихся пожен.
Мой дом баркасом на мели —
Ветрами вылужен и брошен.
В ил зарывается карась,
Пустые грядки вОрон полет…
И травы молятся за нас,
Дотла промёрзшие на поле.
Золовка-осень на сносях
Расположившись в изголовье
Реки, стенает, второпях
Мир ополаскивает кровью.
В крови околица и дом,
Вода от крови почернела,
Кровь закатилась колесом
В глаза собаки околелой,
В крови участливый сосед,
Его лопата и рубаха,
Реки витиеватый след…
Закат, как пламенная плаха,
И свет кромешный! Но с утра
Земля остыла и поблёкла...
И только отблески костра —
Костра цыганского — на стёклах.
ЗАКЛАНЬЕ
Необозримые поля,
Леса — и нега, и тревога…
Погода — около нуля.
Остолбеневшая дорога,
Досада в листьях дребезжит,
На небе бледная зарница…
Река — стремление уплыть,
Вода — желание струиться.
Луга оставлены без трав —
Снопы разложены в порядках.
Девицы, юбки подобрав,
Капусту мнут в дубовых кадках.
Под вечер сыро. Мелкий дождь
(Садовник сумрачный) несносен.
К закланью месяц точит нож —
Готова сызранская осень.
КЛИН
Ноябрь бывает пустынным,
К последней декаде — пустым.
Рассвет вышибается клином:
Утиным, гусиным — любым.
Сквозь частые неба прорехи
Стремятся на землю ветра —
В подпалинах листья и вехи
Кружат посредине двора.
Я жгу посредине Вселенной
Сырые, как осень, костры,
И, дрожью охвачены нервной,
Топорщатся звёзды — остры.
Наутро пороша. Неплохо,
Приладив за плечи ружьё,
Искать в буераках пройдоху,
Таскавшую летом курьё:
Пустить по нечёткому следу
Обученных делу собак,
А после с бутылкой к соседу —
Обугливать крепкий табак.
Но в памяти очередь хроник:
С тех пор, как я в списке в живых,
Скрываюсь от вечной погони,
А время скликает борзых.
По следу, по гончему зову…
В душе завывает пурга —
Несёмся к последнему дому
Путём под названьем «снега».
Весна. Открывая путину,
Я вижу, прищурив глаза:
Плывёт одинокая льдина,
На ней полыхает лиса.
ТОРОСЫ
Как странно: думать о снегах
С их чёрствой белизной,
Деревне, облаке, ручьях,
О тополях весной
И не увидеть, как идёт
Плотвою в невода
Приподнимающая лёд
Весенняя вода,
Как стылой вечности ветра
Метут из всех щелей
И уезжают со двора
Подводы без людей.
Торосы тают на Оби —
Отмаялось зверьё.
Как презирал я, как любил
Ничтожество своё!
Опасно думать, трудно жить…
Но многие века
Цветут себе колосья ржи,
Течёт, бежит река.
УНЫНЬЕ
Осень прелой листвою дурманит,
Немерещлива сонная даль…
Обретает оттенок желаний
Надоевшая сердцу печаль —
Многословная суетность. В стаю
Сбились думы и морок густой.
Сирым утром глаза открываю
И сияю, как свет, слепотой.
Можно руки тянуть без усердья,
Можно жить в захудалой норе —
Окоём утомлённого сердца
Догорает в осенней заре…
Но зима пробудилась в долине —
Перелесок нагой облачён.
Распушившийся иней повинен
В том, что долг мой унынью прощён!