Не выбирает ящерка травы,
конь борозды,
и так же наугад
шагну в ночи по углям босиком
без деланного ужаса, но всё же
с привычным ощущением прыжка.
(Она ступает и огонь рисует
круг мандалы для рыжих Магдалин
как мандарин).
И глядя на костёр, на струи меди,
на зубы белые, кто не впадал
в соблазн открыть, чтоб изучить внутри.
Танцуй же на углях, танцуй, не медли,
пой, бабочка, гори.
Вот вокзал, жаркий воздух московских масс,
снова никто не сгубил и никто не спас,
мышцы утром будет ломить,
после крепкого сна
от крепкого кислорода.
Благодать красоты скорее струя воздуха, чем скала
и зависит не от оптического угла,
а от времени года.
Но ты-то знаешь теперь,
что внутри есть дверь,
за которой жива
сама по себе, без материнских материй,
благородная дева в красном на золотом
пишущая на чьей-то коже
страданье, глубокое как океан,
бьющийся в рифы у континента.
Первый этаж
За оконной рамой в трещинах краски, за паутиной
в ветреном сентябре время идёт вперёд:
разом вращался с гуденьем машинным осиным
вкруг меня круг земной и небесный свод
в комнате проходной;
и хозяин старик ворочался за стеной.
Мимо смотрели глаза,
белела в сумраке кожа
и спина накатывала волной.
Вяли листья, сладким мусором пах подоконник
как киношной осенью
перед ядерною войной.
После которой уже ничего не будет.
Земля страдания, земля
зим неоконченных,
зажги звезду в ночи.
Белы широкие поля,
гроздь виноградная,
рука желанная
свет белый выключит.
Прольётся мгла на Ленинград
холодной водкою,
лизни железо,
запомни лето.
1 февраля 2023