Какабадзе Манана.
Фурсин Олег.
*
Я помню руины пылающей Трои,
И Гектора смерть, и крики, и стоны,
Елены красу, и измену Париса…
Не песни, а быль, собственный список!
**
Тогда я не знала, что это – начало…
Ах, надо бы, только ведь я не молчала!
Свершилось: ни золота кос, и ни мужа…
Безумной зовут, и дар мой – не нужен!
***
Рыдает и плачет подруга-троянка…
Терзают стервятники мужа останки.
Но мне ль голосить над родным пепелищем?
Я громко смеюсь, и смех мой – вам слышен!
****
Теперь, когда мне ничего не осталось,
И гибнет все то, что вчера красовалось…
Я не одна в этом бедствии страшном,
Впервые за годы – мне вовсе не страшно!
*****
Впервые со всеми, впервые мне верят,
И к разуму ближних путь не потерян…
Рапсодии[1] тают последние звуки!
Враги длинноруки, а вы – близоруки…
******
Немного нам времени вместе осталось…
Забудьте теперь про душевную слабость.
Все лучшее в людях рождает лишь драма!
Да, мы уходим. Но в песни и в мрамор!
*******
Ахейцы останутся, путь их так длинен…
А с ними (мы – память!) тоже не минем!
Останусь в веках я, как вестница бури,
Свидетель величия Трои – и дури…
********
Но я же не знала тогда, что – начало…
Судьба и отметила, и привечала!
И снова на землю я приходила,
И снова – пророчицей, снова я выла…
[1] Нынешний вид — разделение на 24 песни, она приобрела в III в. до н. э., когда один из первых библиотекарей Александрийской библиотеки Зенодот Эфесский, изучив поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», разделил каждую на 24 песни (рапсодии) — по числу букв греческого алфавита и обозначил каждую песнь буквами греческого алфавита (заглавными — «Илиаду», строчными — «Одиссею»).
***