Зимой река впадает в сон,
а летом – в сладкую дремоту,
таков незыблемый закон –
не сомневайся ни на йоту.
Когда капризничает день,
а солнце душит всё живое,
искру не высечет кремень,
и всё такое, всё такое.
Волна колышет ум едва,
сама в себе изнемогая,
и разомлевшие слова
без дела маются, зевая.
Но можно в лодочку мечты
сложить их вяленое тело,
и с вдохновением на ты
веслом орудовать умело.
И всё ж река возьмет своё,
на глубине, где ил забвенья,
им суждено влачить житьё
(существование) растенья.
Они опустятся на дно,
влекомы искусами дрёмы,
ведь чудо-лодке суждено
исчезнуть в омуте истомы.
Теперь о сне, что белизной
напоминает маску смерти:
не даст и шанса снег густой
стихосложенья круговерти.
Тогда забудь про ремесло
и поэтическое слово,
но не выбрасывай весло,
оно понадобится снова.
Дождись, когда придет весна –
пора ребячества, смятенья,
река ж, промерзшая до дна,
покатит воды, без сомненья.
На том пути, где ярче свет
волну ждут взлеты и паденья,
спускай же лодочку, поэт,
лови бесценные мгновенья!
Вложи всю магию борьбы
в искусство самовыраженья,
вновь погрузив весло судьбы
в стихийный омут откровенья.
И даже в тягостный момент –
осенних ливней, причитаний,
оно – важнейший аргумент
для романтических исканий.
Направишь лодочку, творя,
туда, где в небе над рекою
взойдет поэзии заря,
и попрощаешься с тоскою.
Прогонишь дрёму, сна тщету,
отринув лед и пламень зноя,
в душе взлелеяв красоту,
и всё такое, всё такое.