Глобальным потеплением в июле
Непоправимо попран протокол киотский.
С раннего утра стоит жара.
В горах Москвы, на пиках небоскребов
Растаяли махины ледников
И протекли на небо.
Намертво замерзли в пучине синей,
Словно облака альпийским солнцем слепят и искрятся
Белее ледяного молока.
Стеклянных стен струятся водопады
С вершин поскребышей небесных, скал стальных,
Влажны на взгляд, важны всему пейзажу,
Бессмысленны для целей остальных.
Пещерами подземных переходов
Прохлада пьется жадно в жажде дня.
На сводах плоских, тесанных камней
Свет тусклый сеют сталактиты
Светильников, при этом
Ни капельки не делая светлей.
Ушел в ущелья улиц шелестящих,
Троп потаенных проходных дворов
В отрогах гор квартального массива
Района Даева. Их полумрак суров.
По стенам скал пещеры древних гномов
Оконною зияют чернотой,
И в центре цитадели заклинаньем
Скрыт скромный палисад немой.
В волшебных травах неохавтный тополь
На дне колодца каменного сна
В эпохи древние камланьями усилен,
На капище застыли времена.
Застыл в прохладе. Уходить забыл.
Раззявленный колодец поглотил
Истому, дня кипенье, мое ему сопротивленье.
Минута тонет, стонет время, ветер
Вокруг себя закручивает явь,
Сереет день, подвальные чернеют дыры,
Из трещин и щелей наружу лезет Навь.
Опомнился, спасаюсь, убегаю,
Пугаю полумертвых голубей,
Из лаза подворотни проникаю
Наружу, из страны теней,
Под яростный пирующий, могучий,
Восторженный, животворящий, жгучий,
Ярилин свет.
Разверзлась бездна в облаках воспламененных,
Их – легион, добела раскаленных
В зените дня.
Ликуя и воркуя,
Мурлыкая выстукиваю я
Морзянкой по брусчатке на бульваре
Секретным кодом гимн "Аллелуя"!