мое к тебе прощение прощально, последний слог не трогает души,
поставленной без спроса на отжим к другим поистрепавшимся вещам, но
старин и невзыскателен фасон его на фоне яркой карусели,
виток волнителен, но не смертелен, как чертово любое колесо
[хотя пример не лучший], и весна некстати обнаруживает самость,
подводит овесененная память, ее сверкающая белизна,
простила и забыла будто бы, да только пробирающий до дрожи
гнусавый голос – твой или похожий – откуда-то потребует «люби» –
и все [неукоснителен приказ], отвычное полюбится по новой,
произнесутся три банальных слова не в первый или не в последний раз,
мое к тебе прощание простив, весна распустит нюни и подснежник,
к себе [неосмотрительно, но] нежно, и будет разливаться и цвести…