Однажды скрипач с Севера,
По дороге из Мемфиса, вышел прогуляться;
Он курил свою трубку, моргал веками
И говорил: “Ах, ах! Пирамиды?”
В этом тот скрипач хорошо разбирался;
Пирамиды действительно были там;
Пой Амон-Ра, пой город Гизе,
Хеопс, Сефрен, мумия Браун!
Так сказал он на берегу Нила,
Когда оттуда выполз крокодил,
И когда он обернулся, скорее испуганный, чем обиженный,
Существо схватило его за юбку.
Крокодил был свиреп и силен,
А его длина составляла двадцать смертных футов.
Скрипач сказал: “Было высказано предположение,
что музыка успокаивает дикую грудь”.
Он вытащил свою юбку — после паузы —
из пасти аллигатора;
ибо, крокодил или аллигатор,
зверь был чем-то в этом роде.
Пойте камыши, пойте кошек и лук-порей,
Пойте рыжевато-коричневых богов с бессмысленными клювами,
Пойте скарабеи, если у вас есть терпение,
Исида, Осирис, наводнения!
Скрипач поднял свою скрипку,
И дальше началось исполнение —
Пойте "Цветок лотоса", "Жесткий папирус",
"Саркофаг" и "иероглиф"!
Со времен Аменофиса этот район
никогда не слышал ничего подобного;
(О, если бы вы видели,
Как скрипач бегал вверх и вниз по шкале!)
Крокодил сел послушать,
И на его глаза навернулась слеза;
Он прокрутил это в уме;
Его хвост лежал безвольно и длинно.
У Аффеттуозо был план,
Который сначала поразил этого скрипача;
затем Allegro — его душа была взволнована —
Con molto brio было словом.
При этих словах зверь—аллигатор
— или крокодил, если это вас устроит, -
в сильном возбуждении поднялся со своего места
и заплясал как сумасшедший, от души и горячо.
Пойте Помпея, плектр, струны и колышки,
Ихневмоны, песок и змеиные яйца,
Хеопса, Сефрена, Мемнона, Сфинкса —
“Я так и знал!” — так думает скрипач.
“Я знал, - сказал он с радостью и шуткой,
- что музыка успокаивает дикую грудь”;
Он пронесся по струнам с бешеной скоростью,
от престо до престиссимо.
Но хотя это животное отказалось от своего плана
немедленно съесть человека,
Не похоже, что его манеры были таковы,
Что музыка все же сильно успокоила его.
На самом деле он прыгал и танцевал как сумасшедший;
Он танцевал всеми ногами, которые у него были;
Наш друг, со скрипкой на плече,
Сидел, гордо играя, на валуне.
Он играл до тех пор, пока его рука не ослабла,
А на щеке не выступили капли жара;
Он видел, что это будет плохо,
если он хотя бы на минуту опустит свой смычок!
Ибо во взгляде этого аллигатора
Он прочел так же ясно, как в книге:
“Играй дальше, или я съем тебя еще,
С аппетитом, который будет острее!”
Точно так же, как он думал, что скоро упадет в обморок
(А его эмоции кто может нарисовать?).
Оглядевшись, он почувствовал и увидел
странное дрожание земли.
Он подумал: “Этот танцующий крокодил
сотрясает землю Нила” —
Он снова посмотрел и увидел, что местами
пирамиды соскакивают со своих оснований!
Когда шестеро или семеро вместе бросились наутёк,
Он закричал: “Чёрт побери! Я раздавлен!”
Но, счастливый случай! мгновение спустя
Они упали и раздавили аллигатора.
Воспойте миндальный глаз Клеопатры,
Воспой тростник и гиппопотамов,
Воспой тамарисковые деревья у озера
Мерис и грязь, оставленную на солнце для запекания!
Затем, когда скрипач вытер пот со лба,
он говорит: “Теперь я чувствую себя измученным!”
На эти руины он смотрит не больше,
чем на любой рухнувший карточный домик.
Там, на песке, он случайно нашёл
кусочек храма, который пришёлся ему по душе,
и, когда он сел в тени,
ему на помощь пришел Эфиоп.
“У гиксосов, - сказал этот черномазый парень,
- похоже, в какой-то тайной подвале было;
Да, масса, да, лучшее из всех вин; Короли
-пастухи, они знают Рейн”.
Он осушил эти скакательные суставы, этот скрипач болд,
Скакательные суставы тридцати пяти столетней давности;
Человек из погреба был ещё старше -
Пой Тифона, Птаха, или что хочешь.
Пойте Ра, пойте Сос, пойте Себ, пойте Хем,
Пойте Микерина, вслед за ними;
Пойте Диодора Сицилийского,
Который говорит неправду, несмотря на всю его суету;
Пойте Манефона; но запомните этот ключ —
История, которую я рассказал, правдива.