Душевный чай и белый лист.
Зима на днях сомкнула веки.
Сажусь писать о том, как чист
Бывает грешник в человеке.
Сажусь писать, пока есть память,
О том, как дно сожрёт меня;
О том, что жизнь шута есть драма;
Что люди помнят не со зла.
И белый лист вдруг станет чёрным,
И ночь растает в тишине.
Счастливым станет странный вторник,
И твой исчезнет силуэт.
Я встречу сигаретой утро,
Взгляну на свой правдивый стих.
Он всем покажется вдруг хмурым,
Смущающим от слов нагих.
Но мы с тобой ведь знаем правду:
Пусть лучше видят все себя,
Чем всё умрёт от смысла жажды:
Таких стихов и так толпа.
Так что я сяду. Сяду молча
За стол, где вместо ручки - хлыст.
Из головы достану строчку
И запишу на белый лист.