Нас кутал снегом февральский вечер,
звал домой пить скорее чай.
Мне тебе рассказать-то нечего.
Не скучай, милый друг, не скучай.
Фонари освещали улицы,
в толпу собирался люд.
Дома сидели умницы;
мы из тех, что ночью снуют.
Под снегом проклюнулись пролески,
капель начинала утро.
До сих пор на плечах моей совести
разговоры блестят перламутром.
Слишком много доверено людям,
слишком много доверено мне.
Выходные сменились на будни,
все равно суета в голове.
Не боюсь ни врагов, ни пламени,
ни словесных заспинных бурь.
Я боюсь звать друзей по имени,
и боюсь доверять им дурь.
Очень взрослые, архи-смелые,
слишком рубящие с плеча!
Почему вы, друзья, умелы
своих продавать сгоряча?
Почему не имеют веса,
те слова, что звучат как мантра:
ты мне друг, хоть ты и повеса;
я твой друг. Но примерно до завтра.
И нет времени убиваться,
и страдать по друзьям, любимым.
Дверь закрыть за спиной, прибраться.
Доверять меньше. Не быть мнимым.