Припадаю усталой, истерзанной грудью я
К той земле, что родной почиталася скифами.
Голова – опалённое сопло орудия,
Расстрелявшего небо чугунными рифмами.
Темнота одеялом укроет сознание,
Тишина заглушит контратаку визжащую.
Я не знаю. Быть может, что даже и ранен я,
И кормлю этот дёрн своей кровью бурлящею.
Всё равно в этом поле я воин единственный.
Раньше, позже убьют – нет особенной разницы.
А вокруг меня скачут избитые истины,
В стаде смелые, громко и яростно дразнятся.
Сколько бил их – а всё ж не добил половину я.
Значит, надо вставать и продолжить сражение.
Впереди путь-дорога развёрнута длинная,
Позади – заколочена дверь-отречение.