В лабиринтах старых улиц Петербурга
люди бродят и не могут набродиться.
Здесь не властвует российская разруха,
здесь по-прежнему культурная столица.
И над куполом Исакия по кругу –
часовые с лебедиными крылами.
Им со шпиля брат протягивает руку,
воспарив над августейшими телами.
У дворца – гиперборейские атланты,
перед входом – Монферранова колонна.
Тяжесть мира на себе несут гиганты,
принимая бег столетий благосклонно.
На скелеты и руины Ниенштадта
Невский город опирается корнями.
А над ним стоит свечой и блещет Лахта,
инфернальными объятая огнями.
С дамбой риски наводнений стали ниже.
Огорчают лишь zловонные прорывы.
Город чахнет от паров разлитой жижи.
Но хранители культуры терпеливы.
У мостов, застыв, задумались грифоны,
львы и лошади… о смысле жизни вечной,
Ветер гонит на гранит речные волны
и флиртует шаловливо с каждой встречной.