Я прикасаюсь к обожжённой зноем двери,
И полдень тенью упирается в колени,
Облезлой краской реальности слоятся,
Часы стоят на без пяти двенадцать.
И зверям сумрачным в полуденных объятиях,
Терзает сердце кожу под распятием,
И рвётся, задыхается от пекла.
Всё так непрочно сколочено и блекло.
И свет, очерченный дверным проёмом,
Кренит ко мне со скрежетом и стоном
Потусторонним. Золочёным тронным залом,
Качнулся мир и рухнул вверх к началу.
И было утро…
И было тихо, и безветренно, безлюдно.
И не было ни страха, ни обиды,
Постель заправлена, цветы политы.
И солнце с крышами уже почти что вровень.
Часы настенные необратимо близят полдень.
Облезлой краской реальности слоятся.
Часы стоят на без пяти двенадцать.