Стараясь зачеркнуть, порвал бумагу,
За это разозлился на себя.
Не получу медаль я «За отвагу»,
Воюю авторучкой, видно, зря.
Сражаюсь с рифмой в образах батальных,
Сравнения атакой нахожу.
Весною воскрешаюсь в днях Пасхальных.
Но я не Бог, а лишь ему служу.
Меня Он любит по-отцовски, точно:
Повестку не прислал мне на войну.
Но как в казарме, строчкой будит срочно,
Губя подъёмом властным тишину.
Беру из стопки чистую бумажку,
Что девушкой нетронутой спала.
Грешу строкой, черню письмом бедняжку.
Творить без сна, такая кабала.
Но если отыщу я клад поэмный,
И коль удастся праздничный пирог,
Во мне проснётся менестрель мгновенно,
Ведущий с вечностью тревожный диалог.
Перемещусь на встречу Зла с Любовью,
На трапезной вечере буду я.
Христос предвидел истязанья с кровью,
Предательство с ударами копья.
Но шёл, страдая, на свою Голгофу,
Прощая всех, и мир людей, любя,
Открыв другим в сознании дорогу,
Пожертвовав собою, боль терпя.
Разглажу лист не в чём невиноватый.
Не ты, а я грешу в туманах дней,
Как прессом, суетой в делах зажатый,
Паденья нахожу среди страстей.
Не только в Пасху мне напомнят свыше,
Что не исчезло в скудном мире Зло.
Оно петлёй военной в спины дышит,
Разносит залпом прежнее добро.
Где разум спит, где дремлют дипломаты,
Потоком кровь смывает жизнь людей.
Диктует сердцу выстрел автомата,
Что Смерть в бою над Жизнью-поважней.
Но разум созову на поздний ужин,
Простив Иуду за свою судьбу:
«Пока жива Любовь, храм людям нужен…
О Мире слышат Ангелы мольбу…»