Качает лифт свою каюту,
Скрежещет, словно лист наждачный.
Мне подростково-бесприютно
Одной на лестнице чердачной.
Трясусь от холода в потёмках.
Два по физре (украли кеды),
С повадкой «гадкого утёнка»
Тяну из пачки сигареты.
А дома ждёт разбор полётов,
Влетит по первое..., второе...
Опять уборка по субботам,
Опять прогулка под конвоем.
Уже идёт программа «Время»,
Пора сдаваться, хватит плакать.
Ремня не будет, ведь кремень я,
И мама, кажется, не злая.
Она бежит, дрожа, как ветка,
Всё ищет дочку по подъездам,
Сломалась летняя танкетка
В речах двадцать шестого съезда.
*
Мне жизнь велит не обозлиться,
Но предъявляет долг и пени:
Осточертевшая больница,
Обледеневшие ступени.
Вновь приезжала неотложка,
Забрали старенькую маму.
Охранник гонит от окошка,
Курю на лестнице «Монтану».
Чуть прикорнула на банкетке
И снова вижу сон из детства,
Где мама в туфлях на танкетке
Бежит, хватается за сердце.
Жизнь, сделав круг, внесла в программу
Очередную неустойку.
И я во сне ругаю маму
За кеды, курево и двойку.
Но доброй вестью, как салютом,
Разбудит реаниматолог.
И лифт несёт свою каюту,
И зимний вечер долог, долог.