С сердцем изношенным
люди там брошены,
в травах нескошенных,
как горошины.
Смотрят на небушко,
а в небе - на солнышко,
и в каждом хлебушке
видят зернышко,
а в каждом зернышке
они видят полюшко.
жить так, у донышка,
Иха долюшка.
Даром из горлышка
залита в них Родина,
но вот свободушка
царем продана.
В Родине силушке
не быть без свободушки,
как птице без крылышек
или без волюшки.
Бродят, как по лесу,
без правды ослепшие.
В каждой околице
живут лешие,
страшно рогатые,
все на руку грешные,
так как богатые
земли здешние.
Что ж вам, юродивым,
ленивым нахлебникам,
сдать не жаль Родину
за серебреник?
Лешие плачутся,
Торгуя землицею,
а чуть что прячутся
за границею.
Люди там добрые,
и те края щедрые,
помочь всем готовые,
хоть сами бедные.
Полные подлости,
от царя кикиморы
делают в волости
каждой выборы.
С виду - так правильны,
по сути - потешные,
к счету поставлены
те же лешие.
Сделана видимость
для люда так взрослого
что власть зависима
от их голоса.
Лешие стараются,
власти послушные:
там лишь считаются
руки нужные.
Люди там верят все,
что правят народные,
но рулят всем ереся,
царю угодные.
Там одно правило:
за все сами платят все.
Как их поставили,
так и катятся.
Кто шаг в сторонушку,
те сразу наказаны.
Гладить коронушку
все обязаны.
Люди, как лошади,
все с роду заезжены,
данью и податью
все увешаны.
Но больше продано
чем в каждой околице,
тем меньше подданных
царю молится.
Руки и ноженьки
устали без святости.
Направь же их боженька
к счастью и радости.
Власть с наворованным
любой ложью кроется,
а люд озлобленно
на дверь косится.
Рухнет терпение
и выйдет с хат скошенных
все население
с сердцем изношенным.
Так, без свободушки,
без этой красавицы
встанет народушка
и оскалится,
в каждой окрестности
поднимется с силою,
и перекрестится
рукой с вилами.
Тьмой двинут жители
когда, ополчением,
сгинут правители
без спасения.
Станет на время вновь
светла земля-матушка
от каждого терема
до каждой хатушки.
Спросит свободушка,
покинув трюм пленного:
"Что ж, ты, народушка,
ждал до последнего?"