КАДРИЛЬ С ОМАРАМИ
Недочерепаха тяжко вздохнул и тыльной стороной ласты потёр глаза. Он взглянул на Алису, и попытался что-то сказать, но рыдания окончательно сдавили его голос.
— Как будто кость в горле застряла, — деловито сказал Грифон и начал решительно действовать: трясти приятеля и хлопать его по спине. Наконец тот вновь обрёл дар речи, и со слезами, бегущими по щекам, еле слышно произнёс:
— Ты, видно, на дне морском подолгу не жила…
— Да уж, не жила, — подтвердила Алиса.
— И, скорее всего, ты незнакома с омаром?
— Разок я попробовала…— сорвалось с языка у Алисы, но она вовремя остановилась и сказала:
— Нет, конечно!
— Значит, ты даже представить себе не можешь, какой это восхитительный танец — кадриль с омарами.
— Да, не могу. А что это за танец?
— Вот смотри, — начал объяснять Грифон, — сначала все становятся в ряд вдоль берега.
— В два ряда! — неожиданно закричал Недочерепаха. — Тюлени, черепахи, лососи и тому подобные. Затем, когда очистят берег от медуз…
— А на это нужно много времени, — перебил его Грифон.
— …делают два шага вперёд —
— И каждый со своим омаром! — восторженно воскликнул Грифон.
— Да-да, два шага вперёд, поворачиваешься к партнёру...
— Меняешься омарами и назад тем же манером, — продолжал Грифон.
— А потом, представляешь, — продолжал Недочерепаха, — со всей силы кидаешь …
— Омара! — выкрикнул Грифон и подпрыгнул от восторга.
— Как можно дальше в море!
— А потом плывёшь за ним! — завопил Грифон.
— Делаешь в море сальто! — закричал Недочерепаха, и как дикарь заскакал вдоль берега.
— Опять меняешься омарами! — издал пронзительный вопль Грифон.
— И возвращаешься на сушу, — сказал Недочерепаха вдруг совсем тихо, и оба деятеля, которые только что носились и прыгали по берегу как умалишённые, тихонько, с печальным видом уселись рядышком и уставились на Алису.
— Должно быть, это очень красивый танец, — несмело предположила Алиса.
— Хочешь посмотреть кусочек? — спросил Недочерепаха.
— Очень хочу!
— Давай сделаем первую фигуру, — сказал Недочерепаха Грифону. — Попробуем без омаров. Кто будет петь?
— Пой ты, — сказал Грифон. — Я слова позабыл.
И они начали медленно и церемонно топтаться вокруг Алисы, постоянно наступая ей на ноги, когда оказывались совсем рядом. При этом они размахивали кто ластами, кто лапами в такт песне, которую заунывно завёл Недочерепаха:
«Ползи побыстрей, — просит краба треска, —
Селёдка мне хвост отдавила слегка.
Омар черепаху уже обогнал, —
На пляже морском начинается бал.
Разве ты не хочешь к нам попасть на бал?
Ты давно, ты давно, там не танцевал.
Кадриль потанцуем мы славно с тобой,
С омарами нас зашвырнут за прибой!»
Ей краб отвечал: «Мне ползти нелегко,
И танцы твои для меня далеко!
Не хочу, не хочу, не хочу на бал,
Пусть давно, пусть давно там не танцевал.»
«Не так далеко бал откроется наш, —
Сказала треска, — лишь минуем Ла Манш.
Не надо стесняться: давай, милый краб,
На берег, где танцы, ты выйди, хотя б.
Разве ты не хочешь к нам попасть на бал?
Ты давно, ты давно, там не танцевал.»
— Спасибо, получила огромное удовольствие от танца, — сказала Алиса, очень довольная, что они, наконец, закончили. — И ещё мне очень понравилась ваша забавная песенка про треску!
— А что насчёт трески… — сказал Недочерепаха. — Ты её наверняка видела?
— Да, видела, — сказала Алиса. — Она иногда была у нас на втор…
Тут Алиса резко смолкла.
— Не знаю, где находится этот «втор», но, если вы с ней так часто виделись, значит, ты знаешь, как она выглядит.
— Кажется, знаю, — вспоминала Алиса. — Она скручена, в рот вставлен хвост, и она вся в сухарях.
— Ну, в сухарях — это уж слишком, — сказал Недочерепаха, — их бы смыло в море. Но у них и вправду хвосты во рту. Дело в том…
Он зевнул и закрыл глаза.
— Расскажи-ка ты: что, почему, и вообще… — обратился он к Грифону.
— А всё потому, — сказал Грифон, — что треска любит танцевать с омарами. Во время танца её вместе с ними кидают далеко в море, и она довольно долго летит, и, чтоб удобнее было лететь, она закусывает хвост, да так, что потом его не вытащить. Вот и вся причина.
— Спасибо, — сказала Алиса, — всё это весьма интересно. Я раньше никогда не знала так много про треску.
— Я могу рассказать ещё больше, если хочешь — предложил Грифон. — Ты знаешь, почему она называется треской?
— Никогда не задумывалась на эту тему. Почему?
— Потому что она трещит, когда летит с хвостом во рту. Она тогда похожа на бумеранг, и в полёте трещит также, — с важным видом знатока произнёс Грифон.
Алиса была ошеломлена.
— Трещит, как бумеранг в полёте? — повторила она с удивлением.
— И ещё такой звук напоминает потрескивание новых ботинок. Кстати, ты знаешь, из чего их делают?
Алиса посмотрела на свои туфельки, немного задумалась, и ответила:
— Я думаю, из бычьей кожи.
— На дне морском, — сказал Грифон низким голосом, — туфли делают из шкуры трески. — Ну вот, теперь и ты знаешь.
— Из шкуры трески? А подошву и каблуки из чего делают?
— Подошву из камбалы, она же плоская, — с раздражением ответил Грифон, — а каблуки из морского конька, любая креветка это знает.
— На месте трески, — сказала Алиса, у которой в голове всё крутилась песенка, — я бы сказала селёдке, чтобы она отодвинулась и не давила на хвост.
— От селёдки никуда ни одной нормальной рыбе не деться, — сказал Недочерепаха.
— Интересно, почему? — недоумённо спросила Алиса.
— К сожалению, это так, — ответил Недочерепаха. — Если бы ко мне приплыла любая рыба и сказала, что она хочет подальше уплыть, я бы спросил: «С какой сельдью?»
— Вы хотели сказать: «С какой целью?»
— Говорю, что хочу, — обиделся Недочерепаха.
Но тут в разговор встрял Грифон:
— Расскажи-ка теперь ты о своих приключениях.
— Я могу рассказать только о том, что со мной произошло с утра, — не очень уверенно начала Алиса, — а про вчерашний день совсем неинтересно, потому что я была тогда другим человеком.
— Не совсем понятно, ты о чём? — спросил Недочерепаха.
— Не надо объяснять! — с нетерпением сказал Грифон. — Слишком долго будет. Сначала приключения!
И Алиса стала рассказывать им с того момента, как впервые увидела Белого Кролика. Поначалу она немного волновалась, потому что странная парочка села совсем близко с двух сторон, разинув рты и уставившись на неё, но потом она взяла себя в руки. Слушатели сидели беззвучно, пока она не начала читать наизусть «Ты стар, папа Вильям» с совершенно другими словами. Недочерепаха глубоко вздохнул и сказал:
— Крайне любопытно!
— Да уж, дальше некуда! — подтвердил Грифон.
— Надо же, всё по-другому, — задумчиво произнёс Недочерепаха. Я бы с удовольствием прямо сейчас ещё что-нибудь послушал. Скажи ей, пусть прочтёт.
Он посмотрел на Грифона, будто тот мог давать Алисе указания.
— Вставай и читай «Валяясь в кровати, лентяй говорил…» — распорядился Грифон.
«Как же этим друзьям нравится мной помыкать, даже уроки заставляют отвечать, — подумала Алиса, — такое впечатление, что я оказалась в школе.»
Но, всё же, она встала и начала читать, но в голове у неё настолько засела танцевальная сцена с кадрилью, что стихи выходили действительно странными:
Сбежав из кастрюли, омар говорил:
«Меня сильный жар непомерно сварил!
Придётся намного обрезать усы,
Мне это совсем не добавит красы!»
Он носом поправил ремень щегольски,
И шире расставил сапожек носки.
Как с отмели схлынет морская вода,
И нет там акул — он смелый тогда.
Как только на море начнётся прилив,
И много акул, то он снова труслив.
— Это явно не то, что я обычно читал, когда учился в школе, — сказал Грифон.
— Такого я точно раньше не слышал, — подтвердил Недочерепаха. — Но звучит как полная ахинея.
Алиса молчала. Она села, закрыла ладошками лицо и думала о том, вернётся ли к ней способность делать всё как положено.
— Мне хотелось бы внятных объяснений! — сурово произнёс Недочерепаха.
— Ну что она тебе объяснит? — торопливо сказал Грифон. — Продолжай дальше.
— Нет, я требую, чтобы она объяснила: как это омар шире расставил носом носки сапог — мне сильно интересно!
— Это в танцах называется первая позиция, — сказала Алиса, она была совершенно обескуражена таким чтением, и ей очень хотелось сменить тему разговора.
— Давай следующий стих. «Откуда-то филин…» — нетерпеливо предложил Грифон.
У Алисы не хватило смелости ослушаться, хотя она была уверена, что выйдет совсем не то. Дрожащим голосом она продолжила декламировать:
Откуда-то филин пирог уволок.
И тут на пути ему встретился волк.
Недолго советуясь, как поступить,
Надумал он с волком пирог поделить.
Съел корочку волк, да и фарш заодно,
Оставил для филина блюдце одно.
Когда он последний кусок доедал,
То филину вилку в подарок отдал.
«Ты, видимо, кушать совсем не хотел», —
Сказал добрый волк и филина…
— Зачем городить всякую чепуху, — не дал закончить Недочерепаха, — если ты ничего не разъясняешь, а продолжаешь дальше? Я подобную галиматью отродясь не слышал!
— Пожалуй, хватит с нас стихов, — сказал Грифон.
Алиса чрезвычайно обрадовалась такому повороту дела.
— А не станцевать ли нам следующую фигуру из кадрили с омарами? — предложил Грифон, или тебе хочется, чтобы Недочерепаха спел что-нибудь для тебя?
— О, пожалуйста, лучше песню, если он будет так любезен, — поспешно сказала Алиса.
Грифон, похоже, слегка обиделся:
— Что ж, о вкусах не спорят. Спой-ка ты ей «Черепаший суп», старина.
Недочерепаха тяжко вздохнул, и принялся завывать, иногда прерываясь для рыданий, такую песню:
Вечерний суп, чудесный суп!
Его на ужин нам несут.
И кто отведает тот суп,
Познает сразу жизни суть.
Чуде-е-е-сный суп! Чуде-есный суп!
Вечерний суп! Отличный суп!
А если хочется ухи,
Не ешьте этой чепухи.
А черепаший ешьте суп,
Его на ужин нам несут.
Чуде-е-е-сный суп! Чуде-е-е-сный суп!
Вечерний суп! От-личный суп!
— Давай снова припев! — закричал Грифон, и как только Недочерепаха стал повторять его, издали донёсся крик:
— Суд начинается!
Алисе после этой песни послышалось: «Суп начинается!»
— Пойдём! — воскликнул Грифон, схватил Алису за руку и поспешил прочь, не дожидаясь конца песни.
— Что это за суд? Кого судят? — задыхаясь на бегу, спросила Алиса.
Но Грифон коротко ответил: «Бежим!» и помчался ещё быстрее. Пока они бежали, лёгкий бриз следовал за ними и доносил всё тише и тише слова протяжного припева:
Чуде-е-е-сный суп! Чуде-есный суп!