А небо в луже близко так,
по облакам разложенным
ступает, как святой, дурак –
по прозвищу «наш боженька».
Он по ночам луну в ведре
спасает, звёзды вычерпав,
на коромыслице-ребре
со сказочной добычею,
не расплескав… – прими, река!
Рукой махнёт, – плывите-ка...
Из мятой тары дурака
созвездий море вытекло.
Тучнеет лужа без дождей,
дыропровод – причиною.
И солнце ходит по воде
на пару с дурачиною.
Лягуx в болотце развели –
царь обложил… поборами.
У «боженьки»-то на мели
избёнка с мухоморами.
Принёс дурак в ведре звезду,
вот дань, как оговорено;
царь шарил пальцами по дну:
ботинок инфузории
поймал, и больше ничего.
А где звезда, юродивый?..
Разрыта лужа глубоко,
А там труба-смородина…
В прореху чопик ловко вбит:
засыпаны и высохнут
луна и тучи-корабли,
и всё, что было вы’соко.
На крыше дурака огни –
прилётище спасителя.
Но батюшке-царю ни-ни:
звезд на парчовом кителе
не сосчитать, там неба нет –
искусность бутафории:
величья, блеска и побед
над дураком Егорием.