Сказка
Глава первая
Там, где снег весною тает, где дремучий лес стоит,
Как русак зимой петляя, речка Чёрная бежит.
Через речку – мост дугою врос в крутые в берега.
Бают, ведьмой молодою мост построила Яга.
Горожане и крестьяне, и с товарами купцы
Через мост всегда езжали с миром в разные концы,
Но однажды камень странный путь на мост загородил,
Ну, конечно, всякий странник камень этот обходил,
Но купцам - одна морока, ни один с товаром воз
Ни один купец до срока никогда не перевёз.
Очень многие пытались камень прочь убрать с пути,
Но труды все оказались бесполезными. Почти
Рядом с камнем, в буераках, появляться витязь стал,
А потом второй, десятый, каждый - будто крепко спал.
Спал ли вечным сном, не вечным, сразу толком не поймёшь,
И бросало в дрожь, конечно, всех, но чаще - молодёжь.
И, охваченные страхом, все вострились прочь уйти,
Кто хотел единым махом камень этот обойти.
А ещё, все те, кто мыслил по мосту пройти, сперва
Все прочли на камне склизком полустёртые слова:
«Коль не хочешь ты калекой «Христа ради» хлеб просить,
Ныне, присно, и вовеки по мосту не смей ходить!»
«Колдовство концы здесь прячет, - молвил царь,- и ясен пень,
Порчу снять стоит задача на текущий нынче день!»
Планы строить - много легче, чем злодея посадить,
Порчу снять – оно конечно, надо, что тут говорить!
Подступить с какого краю непонятно, вот беда,
А подступишься не зная – вдруг осечка? Что тогда?
Вот такая незадача родила большой конфуз,
И, проблему эту пряча, царь повесил тяжкий груз
На бояр, пущай решают, как же порчу эту снять,
И бояре все в печали, не пришлось бы воевать!
Долго думали- рядили, но пришла мысля, таки:
Закрома не растащили, есть в державе мужики!
Далеко ходить не надо: Ванька – точно подойдёт,
Дай медаль ему в награду - хошь кого в клочки порвёт!
И гонцов послали к Ваньке, чтобы Ваньку сей же час
Привезли, помыли в баньке, водки дали, и наказ:
«Разыскать того злодея, кто посмел заколдовать
Мост, с навязчивой идеей всю торговлю поломать!»
Не прошло, поди, и часу – Ванька вымыт и побрит
Пред боярскими очами трезв, как стёклышко, стоит.
Удивляются бояре: так всё вроде, да не так,
Разудалый этот парень с виду вовсе не простак.
И боярам неприятен, вот такой, как есть, расклад,
Ванька этот, всем понятно, он и есть электорат,
Что случилось, глянь, с народом? Чистый, бритый и не пьёт!
От боярей же, по ходу, вискарём с утра несёт.
Но бояре - как швейцаре напустили важный вид,
И старейший из боярей Ваньке слово говорит:
«Колдовство, так, аль иначе, а срывает царский план,
Порчу снять лежит задача на тебе, как есть, Иван!»
«А не там ли порча эта, где Ягой построен мост?»
«Там, Ванюша, нет секрета на такой простой вопрос!
Кто повинен, мы не знаем, а не знаешь – не забыть,
Где оно и обитает то, что очень может быть!»
«Мне коня бы удалого, меч, кольчугу, да шелом,
Против лома нет приёма, значит, дайте мне и лом,
Дайте лук тугой, чтоб с неба дичь достал я и в лесах,
Каравай мне дайте хлеба, остальное – я всё сам!»
И бояре онемели: денег Ваня не спросил!
Разрази нас всех холера, как стекло тверёзый был,
И ума в ём есть и силы - столько, что хоть пруд пруди.
Посему решили: палец в рот Ивану не клади!
И бояре шасть гурьбою до царя, чтоб доложить,
Что злодея, и любого, им - раз плюнуть, чтоб словить,
Громадьё чудесных планов, (ух, злодей, теперь держись!)
Эх, какого они парня воплотить послали в жизнь!
Глава вторая
А доспех – товар, ведь, штучный, но на складе войсковом
Коптенармус молвил скучно: « Есть лишь списанный шелом,
И кольчуги истончились, и мечи – не кладенцы,
Словом, коли нету силы - воду слей, руби концы!»
Но забрал Иван со склада этот ратный неликвид,
Выполнять заданье надо, значит – нужно без обид.
Прихватив копьё из дому ( пригодится зверя бить),
Он на дверь прибил подкову, чтоб удачу приманить.
Едет Ваня тёмным лесом, и читает он псалтирь,
Под кричалку скачут бесы: «Кто не скачет–тот упырь!*»
Из-за пня то леший глянет, любопытства ради для,
То кикимора** пристанет, за собою в лес маня.
Затрещал сухой валежник, замер конь, слегка присев,
Рёв отчаянный медвежий прокатился меж дерев.
А Иван, вглядевшись в чащу, слез с пугливого коня,
Взял копьё, сказав: «Обрящет тот, кто кликает меня!»
А и то, в ловушку- яму угодил большой медведь,
И взывает он к Ивану: «Помоги не умереть!
Мне не выбраться обратно, буду век тебе служить!»
И помог Иван, понятно, зверь - он тоже хочет жить!
И поехал дальше Ваня, напевая свой псалом,
Долго ль ехал он – не знаю, но приехал к камню он.
Прочитал, что начертала неизвестного рука,
Усмехнулся: «Не пристало так пугать-то мужика!»
Обошёл он трижды камень, никого за камнем нет,
А к мосту от камня краем потянулся чей-то след.
Пригляделся Ваня; «Чудо! Все следы к мосту ведут,
А пришли они откуда? Нет следов, не там ни тут!»
«Ух, какой коварный камень! Двинься, бью тебе челом!»
Лом подсунул Ваня, тянет с силой вверх, но гнётся лом.
Камень даже и не дрогнул, будто в землю корнем врос.
Ваня мыслит: «Дай-ка дров я притащу решить вопрос!»
Обложив дровами камень, руку с трутом*** лишь простёр,
Слышит женский голос: «Ваня! Не губи, не жги костёр!»
Что за диво? Ваня сучья вмиг отбросил, и не зря,
Из под камня: «Ваня, тут я, двигай камень, сгину я!»
Ваня зычно крикнул басом: «Эй, Потапыч, подсоби!»
И медведь явился разом, будто рядом где-то был.
Поднажали они дружно, камень двинулся слегка,
И пошёл, хотя натужно, будто был на полозках.
И открылась им картина: чудо-девица стоит,
Высока, стройна, красива, речь такую говорит:
«Заколдована была я жить под камнем, как змея,
До тех пор, пока не стану чуть сговорчивее я!»
И разинул пасть Потапыч, в изумленье отрешён,
И, прижав к груди две лапы, изрекает: «Это сон!?»
И, мотая головою, в лес стремительно бежит.
Ваня глянул удивлённо, и девице говорит:
«Выходи же, чаровница, ангел дивной красоты,
Как зовут тебя, девица, чьих по крови будешь ты?»
Вдруг, внезапно чёрной тучей заслонило небосклон,
Глянул Ваня – и хватает свой кривой железный лом.
Ломом так вертел умело над своей он головой,
Что укрыл под ломом деву он от тучи роковой,
Туча чёрная каменьев и железных стрел легла
Вся на них в одно мгновенье, и нашла коня стрела.
Ваня пот со лба рукою отряхнул, и бросил лом
От усилия такого притомился даже он.
Жаль коня. Не богатырский - но девицу он бы вёз.
В положенье наступившем виснет в воздухе вопрос.
На вопрос простой «Что делать?» сам собой ответ возник,
Расспросить бы надо деву, пусть ответит напрямик,
Что известно о злодее, что хотел их погубить,
И что кроется на деле, в том, «что очень может быть»?
*Упырь, вурдалак, вампир - заложный покойник, встающий по ночам из могилы и пьющий кровь своих жертв.
**Кикимора – злой дух, живущий в лесу или на болоте
***Трут – воспламеняющийся от искр материал, служит для розжига чего-либо.
Глава третья
Но сперва укрыться надо от злодейских глаз долой,
Чтобы новая засада не случилась в раз второй.
Говорит девица Ване: «Да злодей уверен в том,
Что с тобою мы в нирване спим у камня вечным сном!»
«Так за что тебя жестоко покарать решил злодей?
Зуб - за зуб, за око-око – мне понятно, но убей
Не поверю, что горлица, голубь мира наяву,
Вдруг могла переродиться в кровожадную сову!»
«На беду ли, нет, не знаю, усмиряет нечто прыть,
Вопреки любым желаньям, есть, «что очень может быть».
Если есть добро на свете, значит, надобно учесть,
Что и зло на свете этом непременно тоже есть!»
«Ой, красавица – девица, дай мне наперво узнать,
Как к тебе мне обратиться, как прикажешь величать?»
«Величай меня Петровной, а Любавою - зовут!»
«Ты, я вижу, очень скромно преподносишь свой статут!»
«Скромность, Ваня, не порочит, и не время толковать,
Там, под камнем, заколочен ход какой-то, тайный, знать,
Не пойти ли нам проверить, что за дверью кроме крыс?
Интуиции, коль, верить – для тебя там есть сюрприз!»
Ваня в руки лом хватает, за Любавою идёт,
Доски ломом отрывает и в сторонку их кладёт.
Вот открылась дверь, железом вся окована она,
Ваня ломом так отвесил, что, уж, дверь отворена!
Вниз ведут их семь ступеней, и вошли они под свод,
Там, под сводом, скрыты тенью створки каменных ворот,
Вот идут они к воротам, пригодился снова лом,
И – о, чудо, и чего там только нет в подвале том!
Сундуки стоят со златом, серебром и бог весть чем,
Вазы, кубки, экспонаты есть и редкие совсем,
А особливо по нраву Ване стал отрадный факт:
Для могущества державы есть доспехов целый склад!
Всё, чего душа хотела: и кольчуги, и щиты,
Копья, луки, самострелы, сёдла, сбруи, хомуты.
Словом, целую дружину можно смело снарядить,
А мечи из списка были «то, что очень может быть»!
Грозным витязем стал Ваня, и блестит на нём броня.
«Я, Любава, государев человек, на службе я!
Надо мне найти злодея, и к царю его привесть,
Мне б коня ещё, и дело я доделаю, как есть!»
«Ваня, надо ли стараться? Всё, что надо, вот оно:
Злато, серебро! Богатство, ведь не каждому дано,
Хватит золота нам, Ваня, с ним за мост с тобой уйдём,
Там злодей нас не достанет, счастье, может быть, найдём!»
«Нет, не будет вовсе счастья, это следует учесть,
Если я, добыв богатство, запятнаю свою честь!
Ты свободна, обязательств не беру я вовсе с дев.
Ты скажи, с чего Потапыч убежал, тебя узрев?»
«То Гордей, а не Потапыч, и жених мой бывший он,
Заколдованный он, значит, что ж, скажу я, поделом!
Загулял, ходил по барам, и запал на стриптизёрш.
Говориться, ведь, недаром: что посеешь – то пожнёшь!»
«Вот история какая! Мог ли я предположить?
Может, я неправ, но знаю, что прощая, легче жить!»
«Не держу, уж, больше зла я на него, ты мне поверь,
Но любовь ушла, растаяв, не вернуть её теперь!»
«Так бери же больше злата, сколько можешь унести,
И прощай, прости солдата, видно нам не по пути.
Провожу тебя, Любава, через мост коварный я,
И - назад, пойду за славой, это – долг богатыря!»
И собрал он для Любавы сумку злата и камней
Драгоценных: диамантов, и сапфиров, и шпинель*.
Только вышли на поверхность – и закрылся камнем лаз.
«Вот к чему ведёт поспешность, лом остался там у нас!»
*Драгоценные камни первой группы. Диамант – бриллиант.
Глава четвёртая
Говорит Иван с досадой: «Наказал, таки, злодей!».
«Жалко лом, зато награда многократнейше ценней!
Может быть, судьбе в угоду, вновь сюда когда придёшь?»
«Не шути так, в одну воду дважды точно не войдёшь!»
Вот они на мост ступили, мост коварный затрещал,
Речка Чёрная взбурлила, и воды холодной вал
Захлестнул высокий берег, и скатился с шумом вспять,
Молвил Ваня: «Надо верить, что злодей пришёл опять!»
Как из печки ветер хлынул, кроны елей растрепав,
И явился змей Горыныч, злой, как чёрт, о трёх главах.
«Что, Иван, аль смерти ищешь? Вот она, перед тобой!»
«Будет, змей, не ради пищи я приму с тобою бой!
Прочь беги скорей, Любава, и подай Гордею знак,
Бой предвидится кровавый, ты прости, коль что не так!»
Меч Иван в руке сжимает, а другою держит щит,
А Горыныч подступает и с усмешкой говорит:
«Не для пищи, значит, баешь? Я тебя-то точно съем!
Если мясо не прожаришь, то невкусно, брат, совсем.
Я с собой ношу приправы, соль и перец, и лучок,
Хошь не хошь, а ты, брат Ваня, для меня лишь шашлычок!»
Но Иван тут изловчился, к змею сбоку подскочил,
И, мечом махнув со свистом, змею голову срубил.
«Оба на! Да ты коварен! - змей слегка оторопел.
«Не шашлык–но можно жарить, ты, ведь, этого хотел?»
«Ты мужик сурьёзный, Ваня, так на это я гляжу,
Я какой-то выпил дряни, чисто так, для куражу,
Но кураж проходит, вроде, и, уж, трезво мыслю я:
Я, ведь, добрый по природе, но используют меня!»
«Не балуй, давай, Горыныч, дома голову приставь,
Заживёт без медицины, разве что немного трав
У Яги возьмёшь, поможет, мчи скорее до Яги!»
«Как я, Вань, неосторожен, встал, ведь, я не с той ноги!»
«Так лети, Горыныч, с миром, что тебе со мной делить?»
«Так-то, Вань, но глядя шире – надо что-то есть и пить!»
Полетел к Яге Горыныч, зелья нужного хлебнуть.
«Эй, Любава!- Ваня кличет, - Выходи, свободен путь!»
И Любава подбегает: «Ваня, милый, ты герой!
Стала я совсем другая, забирай меня с собой,
Если есть зазноба в сердце – ты сестрой прими меня,
Если нет - женою верной до конца дней буду я!»
«Люба ты и мне, Любава, только в трубы нам трубить
Как не жаль, но слишком рано. «То, что очень может быть»
Где-то здесь витает, рядом, ищет вновь напасть момент,
А Горыныч – хоть досадный, но опасный инструмент!»
«Отчего тогда ты, Ваня, змея добивать не стал?»
«Но, такого, Люб, заданья мне никто и не давал,
И ума у змея мало, весь – лишь в средней голове,
Под влияние попал он, знать, не в нашей стороне!»
«Что же дальше ты намерен делать, Ваня? Вот вопрос!»
«Надо раз ещё проверить, путь открыт ли через мост!»
«Ну, а как враги гурьбою нападут? Тогда ты как?»
«Бог мне в помощь, и без боя не пройдёт и шагу враг!»
Только Ваня молвил слово - как раздался страшный свист.
«Соловей-разбойник, снова? Ох, уж больно голосист!»
Лук тугой берёт он в руку, и калёную* стрелу
Запускает он по звуку через мост в седую мглу.
Свист немедля прекратился, и раздался тяжкий стон.
А Иван бежит на выстрел через мост, и видит он:
Соловей – разбойник бравый на земле сырой лежит,
А в глазу злодея правом калена стрела торчит.
И за шиворот хватает Ваня с ходу Соловья,
И за мост его бросает, полетай, мол, у меня!
Возвращается к Любаве: «Вот и всё, свободен мост!
Соловья везём к боярам, есть у них к нему вопрос!»
Холодком, вдруг, чуть пахнуло, и столбом поднялась пыль,
Голос мрачный в ухо дунул: «Погоди, Иван, остынь,
Рано празднуешь победу, не спеши, всё впереди,
Скоро сам к тебе приеду, ну, а ты – дрожи и жди!»
*Калёная стрела – древко такой стрелы составное, клеится рыбьим клеем из четырёх кусочков дерева, что обеспечивает древку прямизну и точность полёта самой стреле.
Глава пятая
Ой вы, гой еси, миряне! Новый в сказке поворот:
Воротиться надо Ване, а попал он в переплёт.
Где коня взять, надо думать. Соловей лежит больной,
А Любава без прогулок год сидела под землёй.
Не дойдут они до места, а тащить их, хоть и смех,
Смог бы Ваня, если честно, но пришлось бы снять доспех,
Только шайки лесом бродят из разбойников лихих,
Без меча, шелома, брони - одолеть как можно их?
Тут Гордей к ним ковыляет, низко голову склоня:
«Нет коня, я слышал, Ваня? Позови с собой меня,
Надоело мне по лесу неприкаянно бродить,
Я же, Вань, для интереса, и конём могу побыть!»
«Что «коню», Любава, скажешь? «Конь» достоин седока?»
«Я скажу «спасибо» даже, но пойду пешком пока.
Пусть везёт копьё, лук, стрелы, клад, больного Соловья,
Клад, когда дойдём, поделим, третья часть, Гордей, твоя».
«Сильно нужен ли медведю клад какой-то, и на что?
Мне бы - на велосипеде в цирк податься шапито!»
«Утром будем мы мудрее, а пока давай найдём
Закуточек, где в тепле мы и поспим и отдохнём?»
«Есть близёхонько избушка, но живёт в избе Яга,
Очень вредная старушка эта старая карга!
Но зато она традиций ввек не станет нарушать,
И гостей она приличных пустит переночевать!»
Вот добрались, хоть неблизко, и командует Иван:
«Эй, избушка, повернись-ка!» Но стоит, как истукан,
И безмолвствует избушка. Ай-яй-яй, не повезло!
Но в окно глядит старушка: «Вас не ветром занесло?»
«Ищем мы приют, Ягуся, глянь, темно, уж, на дворе!»
«Я бы рада, но боюсь я, что пришли вы не ко мне,
У меня Горыныч, рану бедолаге я лечу!»
«Слышу голос я Ивана, увидать его хочу!-
Раздаётся голос змея у Ягуси за спиной,
-Ты пусти его к злодею, он - спаситель будет мой!»
«Ну, входите, вещи – на пол, я постель вам поищу,
Но тебя, чёрт косолапый, я в избушку не пущу!
Предлагаю на опушке спать отдельно возле пня.
Очень вредною старушкой, ты, Гордей, назвал меня!»
«Ты прости, меня, Ягуся, сдуру ляпнул, не со зла!»
«Ладно, жди, а разгребусь я, мы твои решим дела!»
Вот в избушку все заходят, видят - змей пластом лежит,
И мала избушка вроде, но внутри в ней хоть пляши!
А Яга уже хлопочет, стол собрала, чай налит,
Змей сказать чего-то хочет, Ваню он к себе манит.
«Ваня, слушай, что надумал я своею головой.
Я же, Ваня, нонче сдуру на тебя пошёл войной!
Голос мне какой-то, Ваня, «Съешь Ивана!» нашептал,
Ну и, будучи как пьяный, на тебя я и напал!
Непонятно мне всё это, видно слаб умишком я,
Хоть голов и три, при этом, лишь одна толковая!
Заживёт назавтра рана - и подамся я домой!
Правда, есть чего я стану? Рацион мой сплошь мясной!»
«Слышь, Горыныч, есть идея, как беде твоей помочь,
Разведёшь себе индеек, будет что всегда поесть.
Станешь фермером, иль, даже, при способности летать,
Ты границу, прямо скажем, мог бы прочно охранять!»
«Дело ты придумал, Ваня, только свиньи -то жирней,
Я свинарник буду ставить, заведу себе свиней!
Желудей насобираю, пусть в охотку их едят,
Эх, пойдёт житуха, Ваня, век не надо помирать!»
А тем временем Ягуся подлечила Соловья,
Он сидит в углу и грустно говорит: «Вот так и я,
Тоже выслушал кого-то, а кого? Ты хоть спроси:
«Кто таков?» Не идиот я? Идиот! Иван, прости!»
«Ты зачем живёшь разбоем?» «Я ж, разбойник – Соловей!
Не могу я по-другому, Ваня, хочешь - так убей!»
«Со способностью такою, мог бы службу ты служить,
На кордоне неспокойно людям стало нынче жить».
«Я подумаю, Вань, можно? Надо взвесить против - за,
Обещать неосторожно я, ведь, Ваня, завязал.
Вот остался я без глаза, да и думаю: за что?
Ох, найти мне ту заразу – он ответит мне за всё!»
Глава шестая
Головами всеми разом захрапел уснувший змей,
А в углу, моргая глазом, притулился Соловей,
Думу думает разбойник: не чудак я чудаком?
Да, событий нынче столько - черпай только черпаком!
А Ягуся, уж, Гордею шепчет: «Строго говоря,
Информацией владею, знать, не в полной мере я,
Расскажи мне без утаек, как случилось колдовство,
И скажу тебе я тогда я, отвести возможно ль зло!»
«Странно мне, Любава, это, - молвит шёпотом Иван,-
Ты видала раньше где-то, с волком чтоб дружил баран,
Или курица - пеструшка подружилась, вдруг, с лисой?
Иль, что мы сидим в избушке вместе с бабою Ягой?»
«Это, Ваня - подтвержденье, могут ладить миром все,
Если зло в одно мгновенье вдруг исчезнет насовсем,
Только это невозможно, вот в чём кроется беда,
Приструнить зло – это можно, уничтожить – никогда!»
У Ягуси в это время с зельем ковш Гордей берёт,
И, в открытые он двери, с ним на улицу идёт.
А Яга кричит вдогонку: «Как покажется луна,
И завоют воем волки - сразу пей, и пей до дна!
Дело сделано, надежда есть на нужный нам исход,
Солнце встанет - и медвежья шкура напрочь отпадёт!
Спать пора, в кровать ложитесь, я прилягу на сундук,
Да, и лампу погасите, лампа вам в сей час - не друг!»
С плеч Иван броню снимает, и на пол её кладёт,
Сапоги он разувает, ставить их к двери идёт,
Зачерпнул воды на пробу, и в окошко поглядел,
Но свою пред девой робость этим не преодолел.
И поверх он одеяла на кровать, на самый край,
Лёг тихонько, чтоб Любаву не стеснять, и слышит: «Вань,
Ты ложился бы нормально, не уснёшь, ведь, на весу!»
«Лечь к тебе под одеяло? Лягу – точно не усну!»
Ночь прошла, настало утро, и стучится кто-то в дверь,
«Кто-то там стучит, как будто, Ваня, встань, поди проверь!»
Говорит Любава сонно, и к двери Иван спешит,
Открывает – там весёлый путник в неглиже стоит.
«Кто ты, путник, - Ваня молвил, - что здесь ищешь в неглиже?»
«Я - Гордей, а в прошлом – конь я, хоть медведем был уже!
Об одном тебя прошу я, Ваня, добрый человек,
Дай одежду мне, любую, помнить буду я вовек!»
Всем по нраву эта новость, а Гордей пустился в пляс,
Но Любава прикололась: «Нет коня теперь у нас!»
«Так пойдём за мост, и купим в полной сбруе трёх коней,
Может, так мы и поступим?» - молвил ей в ответ Гордей.
«Что ж, идея неплохая, без коней - никак, иль клин,
Как ты думаешь, Любава, сходит ли Гордей один?»
«Я, Иван, бывал там часто, знаю где, и что, почём,
Так что, думаю, удачно мы покупку провернём!»
Попрощались все с Ягою, расплатились за ночлег,
И, с прижившей головою, сделав маленький пробег,
Полетел Горыныч к дому, сделав круг, махнув крылом.
Соловей дал Ване слово, что завяжет он со злом.
Вот к мосту идут все трое, впереди Гордей идёт,
Тащит клад, копьё, и строят планы жизни наперёд
Витязь наш, Иван, с Любавой, как невеста и жених,
И не видят: как-то странно поглядел Гордей на них.
«Поднажму я, мне неловко, что секреты слышу я,
Жду, у камня остановка, там найдёте вы меня!»
Молвил, как бы без обиды, наш Гордей, рванув вперёд.
Скоро скрыл его из виду тропки новый поворот.
Вот пришли Иван с Любавой, камень - как лежал лежит,
Только нет Гордея рядом, тишина кругом стоит.
«Эй, ау, Гордей, откликнись! – кличет Ваня, но в ответ
Отозвался гомон птичий, а Гордея нет, как нет.
«Эх, наверно за конями он решил сходить один,-
Говорит, бодрясь, наш Ваня,- лучше б, впрочем, не ходил!»
«Вижу я, что дело худо, не исправился Гордей,
Тот злодей его подзудил - он и бросил нас, друзей!»
Говорит печально дева эти грустные слова.
« Коли так, то плохо дело, всё начнётся сызнова!
Я Горыныча покличу, прилетит - не сдался он,
Коли нет – то будет пища поразмыслить обо всём!»
Но на зов летит Горыныч, сел, и бодро говорит:
«Кто-то мне с утра всё тычет, натравить всё норовит
На тебя, Иван, опять же, ты подумай, каково?
Слово я тебе дал дважды, не нарушу я его!
Что скажу я: пролетая за мостом, той стороной,
Видел, как Гордей из банка вышел с сумкою пустой,
У Яги я глянул, каюсь, в сумку, что же там лежит,
И скажу, не сомневаясь: в банке он не брал кредит!»
Глава седьмая
«Это что? Нам всем награда за добро? Выходит, да?
Я уверена, за кладом приползёт Гордей сюда!
Убедиться ли не стоит, что на месте клад лежит?
Вань, меня ведь беспокоит, что исчерпан наш лимит!»
«Что, Горыныч, мне поможешь? Мужики здесь – я и ты!»
«Помогу, мне, Вань, дороже уваженье, чем понты !»
Поднажали вместе дружно - камень двинулся, и вход
Отворил. «Нам глянуть нужно, лом на месте? Здесь он, вот!»
На колени встал наш Ваня, руку к лому тянет он,
И внезапно защемляет камень руку. Слышен стон,
Но Горыныч, уж, упёрся изо всех змеиных сил,
В камень лапами упорно до последнего давил.
Лишь чуть-чуть подался камень - руку выдернул Иван,
Только камнем, как клещами, нанесло немало ран.
Слава Богу, защищала руку Ванину броня,
Но заплакала Любава: «Это всё из-за меня!»
Змей ревёт: «К Яге, не медля, руку надо выручать!»
«Ты, Горыныч, мчи за зельем, мы с Любавой будем ждать!»
И Горыныч над рекою ввысь стремительно взлетел.
«Соловья возьми с собою!» - крикнуть Ваня вслед хотел,
Но подумал, что разбойник вряд ли выполнит наказ,
Он вчера буквально только потерял свой правый глаз.
Скоро скрылся змей из виду. Вдруг, Кощей пред Ваней встал:
«Что, Иван, таишь обиду? Руку - я тебе прижал!
Клад, ведь, мой! А ты как думал? Своего я не отдам!
Смерть моя, Вань, не на дубе в сундуке. Совсем не там!
Так что, шансов, Ваня, мало у тебя, по факту – ноль,
И должок своей невестой, Ваня, мне вернуть изволь!
Коль, отдашь Любаву миром - то живи, дам злата я,
Дам тебе я эликсира, зелья, для лечения,
Дам коня, своей дорогой поезжай ты хоть куда!»
«Ты не смей Любаву трогать, я Любаву не отдам!»
«Ох, дурак ты, Ваня, редкий, на себя тогда пеняй,
В благородство напоследок ты немного поиграй.
Знай, что в мире нашем, этом, благородству грош цена,
Только звонкая монета - друг, товарищ, и жена!
Ты за деньги купишь, Ваня, и друзей, и много жён,
Власть над ними купишь, в плане, если властью заражён,
Ничего нет в мире слаще, чем людьми повелевать!»
«Рот закрой, и зубы чаще чисти, нечем, уж, дышать!
Знаю я, где смерть таится неминучая твоя,
Жизнь в тебе ещё теплится, потому что добрый я!
Но, ведь, всякому терпенью есть предел, в конце концов,
И бытует это мненье у всех древних мудрецов!»
«Ты прощайся с жизнью, Ваня, коль ты хочешь, чтобы злом
Всё закончилось. Печально, но Любаву ждёт полон!
Я – Кощей Бессмертный! Вздрогни, падай ниц и трепещи!»
«Экий пафосный ты! Блёкни, дураков иди, ищи!»
Тенью чёрною примчался змей Горыныч, словно смерч,
Соловей своей персоной со змеиных спрыгнул плеч.
«Всё, Кощей, считай приплыли, прекращай своё турне,
Прогрессивные все силы, на моей, глянь, стороне!
Клад оставь, не твой он вовсе, грабил ты честной народ,
Уноси-ка свои кости, нос не суй в наш огород!»
И Кощей, сверкнув очами, на прощанье произнёс:
«Ещё встретимся мы, Ваня, есть к тебе большой вопрос!»
Конец первой части