…
Все люди в мире как люди.
Лишь я – поэт и изгой.
Но где же Господь добудет,
Чтоб был точно я, второй?
Чтоб пел и играл на дудке,
У плахи чтоб песню пел.
Чтоб горькою этой шуткой
Положил судьбе предел.
С Хароном в ладье уплывая,
Чтоб ручкою всем махал.
На Господа уповая,
В себя лишь верил, нахал.
Всходя по синим ступеням,
О белых ступенях пел,
Чтоб ангелом стал постепенно,
Но быть человеком смел.
И, в мире неся утраты,
Совсем не боялся утрат.
За всё вознося чтоб плату,
Хранил высоту заплат.
И в мир иной постепенно
Как все мы, люди, сходя,
Ценил метели мгновенья
И миги ночного дождя.
Чтоб плакали все берёзы,
Чтоб таяли все снега,
Когда поэтовы грёзы
Покинули берега.
И, хлынув вторым потопом,
Закончили в море свой бег,
Найдя Арарата подобье,
Причалить чтоб свой ковчег.
…
Стихия – всегда стихия
И лучших исходов не жди.
У нас за месяц впервые
Идут проливные дожди.
И сено, и хлебушек будет.
Не будет природа страдать
Дождь хлещет – вдумайтесь, люди:
Какая у нас благодать!
…
С годами успокоился
- Молчи, молчи, Егорка! –
Куда-то делись кореши.
Ни сладко и ни горько.
И сединой покрылся
Я с головы до пят.
И в чёрта – матерился –
И в бога душу мать.
Но укатали горки,
Но высохло жнивьё.
Молчи, молчи, Егорка:
Твоих нет соловьёв.
Твои побиты рати,
И голос твой поблек.
Страшны ль твои проклятья
Кому-то, человек?
Но всё ж я жил на свете
И белый свет коптил.
И как случилось это,
Что он теперь не мил?
Длинны мои дороги,
А ночка коротка.
Простите, ради бога,
Седого дурака.
…
Одиночества горькое семя
Неприкаянный быт твой таит.
И в охапку не сложишь, в беремя
Все подарки твоих Данаид.
Почему так случилось, не знаю –
Но над песней душа не вольна.
Ты прости, ради бога, родная
И чужая уже сторона.
…
Я вам, браты, не президент Бокассо,
Чтоб хавать граждан на грядущий сон.
И вам заменит молоко и мясо
Ракетный крейсер в десять мегатонн.
Пускай об этом говорить неловко,
У сказок этих всех один финал:
Отца заменит СВД-винтовка,
А мать заменят с «Булавой» «Кинжал».
Не зря наш флаг полоску голубую
Имеет: в этом деле чемпион,
Прострелит акваторию любую
Великолепный комплекс «Бастион».
«Эс-триста», «эс-четыреста» нет равных.
В подмётки не годится «Пэтриот»
И это козырь, даже может главный,
Когда игра по-крупному идёт.
У нас есть авиация на диво:
И «Миг», и «СУ», и «Ми», и даже «ТУ».
И присмиреет тут же враг ретивый,
И прекратит мгновенно суету.
«Мочить в сортире» - мой девиз давнишный –
Врагов, друзей, короче всех подряд.
Где ГРУ играет, каждый третий лишний:
В ходу здесь пули, тесаки и яд.
Короче: ша! Все чтобы присмирели,
На круг выходит самбо чемпион.
И мир дрожит, и дышит еле-еле,
Грядущею бедой заворожён.
О Русь, ты стала пугалом для мира!
О этот пресловутый чемодан!
Мотив для боя? А к чему мотивы,
Когда приказ уже в Генштабе дан.
…
Года тебя не изменили,
И ты всё так же молода,
Как дерева в дорожной пыли,
Как с гор текущая вода.
И одиночеств крест тяжёлый
Который год уже несу.
Но свет высокий и весёлый
Не озарит твою красу.
О, как бы пасть в твои колени
И душу выплакать свою!
Но лишь смеётся мест тех гений,
Где я печали не таю.
Дождя стрелами хлещет ветер,
Бежит за шиворот вода.
О, я отдал бы всё на свете,
Чтоб ты, всё так же молода,
Навстречу шла, вся в позолоте,
Дождя слепого жемчугах.
Вся нараспашку, вся в полёте,
С цветов охапкою в руках.
…
Израиль, Россия - родные
Для русского слуха слова.
И мы понимаем одни ли,
Что в них наша слава жива.
В далёкой пустыне Синая,
И в мхами заросшей Твери.
Мы эти слова повторяем,
Мы эти слова говорим.
…
Я – тоже сын России,
Я – тоже сын Руси.
Хотя и не крестили,
Но нежили в горсти
Твоих болот, туманов
И зимних холодов,
Бессовестных обманов,
Сирот твоих и вдов.
Поэтому по праву
Стакашек подниму,
Поэтому на славу
Тебя я обниму.
Узнай меня, Россия,
Узнай, ведь я – твой сын.
Кого бы не спросили,
Такой я – не один.
Нам имя – легионы,
Твоей мы плоти плоть.
Бьём за тебя поклоны,
Спаси тебя, Господь.
…
Вдали за кромкой синего тумана
Жила девчонка – карие глаза.
Не знала ни печали, ни обмана,
Жила беспечно, словно стрекоза.
О ней лучами пело солнце утром,
О ней шептала юная трава.
А я, не очень смелый и не мудрый,
Для восхваленья где найду слова?
…
Я не был в Ташкенте, в Джаркенте.
Загадкой сплошной Самарканд.
И с севером связан плацентой,
Хоть этому вовсе не рад.
…
Когда-то пять копеек на метро
Вполне хватало для поездки дальней
И три ещё копейки на ситро
Червонец для гульбы исповедальной.
Теперь на это тысячи клади,
Ещё не хватит - как смотреть на это?
На всё, что позади и впереди,
Для плачей неприкаянных поэта.
…
Мы доживём до Страшного Суда,
До схода всех в провал Иосафата.
И будет литься чёрная вода,
И хлынет огнь, жестокий и крылатый.
Тогда, страдая, к богу возопим.
Уже не будет рядом с нами бога.
Лишь фейерверк огня, лишь чёрный дым,
Одна для всех последняя дорога.
…
Здравствуйте. Вот и свиделись,
Всем горячий привет.
И бересклет, и жимолость.
Жимолость и бересклет.
Это, наверное, нервы.
С улыбкой отчаянной: «Please”.
И тамариск, и верба.
Верба и тамариск.
Стихи не лучше чем проза.
Как суша не лучше марин.
И розмарин, и роза.
Роза и розмарин.
Живём с размахом, разгульно.
С охотой выходим на «бис».
И барбарис, и багульник.
Багульник и барбарис.
Отдай мне, чего не жалко
Жизнь – это сплошной лабиринт.
И гиацинт, и фиалка.
Фиалка и гиацинт.
И напоследок скажу я:
«Туз пик на десятку не лёг».
И василёк, и туя.
Туя и василёк.
…
«Своя рука – владыка» -,
Недаром говорят,
Поскольку, поелику,
Не требуя наград
Вершит она расправу,
Творит свой правый суд.
В сияньи высшей славы,
Как истины сосуд.
…
В Корее – все Кимы,
В Китае – все Ли.
Люблю я, вестимо,
Одну Натали.
В Британии – Джоны,
В Германии – Гансы.
Скажи мне, влюблённый,
Живёт кто в Провансе?
В Киргизии – Джаны,
В Иране – ханум.
Люблю, как ни странно
Наталью одну.
Наташа прекрасна
На все времена.
Так выпей, несчастный,
За деву до дна.
В Корее – все Кимы,
В Китае – все Ли.
Не любит, вестимо,
Меня Натали.
…
Не было детей, жены не было.
Никогда я не был под–шофе.
Девушки других парней любили.
В как Дунай широких галифе.
…
Огня не хватает стихам.
Задора, сердечного жара.
А муза к обидам глуха,
А в горе немного навара.
И думай, как быть, если нет.
Всего настоящего в сумме.
Ты слышишь, ты слышишь, поэт,
Тревогою дышащий зуммер?
Промашка, видать по всему.
И надо-то было немного.
Фиаско всегда одному.
Как меч, как вина, как дорога.
…
Нигде почти что не был,
Почти что не любил.
Зачем коптил я небо? –
И это позабыл.
Пишу свои дастаны,
Свистит в них пустота.
И в них одни обманы.
Не эта, и не та.
Прошла моя планида
И жар моих Итак.
Глотая соль обиды
Живу я; мол, ничтяк.
Всем говорю, но в этом
Так много клеветы.
И песнею неспетой
Уходишь в море ты.
Надежды белый парус,
Седеет голова.
И всё, что мне осталось
Слова, слова, слова…
…
«Свобода приходит нагая»
Она – подруга ногая.
Так есть и будет от века.
Свобода – подруга чучмека.
…
Что-то там прозвенело вдали.
Ветра свист, бубенцы и метели.
Сердца жгучий огонь утоли
Ты волшебной мечтой: неужели.
Неужели настанет весна.
И ручьи побегут по низинам.
И столетняя наша война
Торжеством нашим станет отныне.
…
Мы – поклонники Беллоны.
Не кати на нас баллоны.
…
Хочу вина и шоколада.
И даже женщин мне не надо.
…
Стихи мои ушли куда-то.
Быть может, даже навсегда.
Стоит недвижим воин в латах,
Течёт прозрачная вода.
И кажется так будет вечность.
На ветвях ив седая мгла.
Не ждёт нас никакая встреча.
Всего скорей, уже была.
Она давно, во время оно,
Где юность резвая шумна.
Где я стоял, навек влюбленный.
Она, навеки влюблена,
Ждала единственного слова,
Такого важного: «люблю».
И облетают листья снова
Желтей купюр, что по рублю.
…
И голову свою не посыпая пеплом,
И жизни радуясь, на свете ты живёшь.
Так мирно, хорошо, так складно, так нелёпо,
Как в складки пеплума забившаяся вошь.
…
Бог держит впроголодь поэтов.
Средь всех широт, средь всех стихий.
Они, благодаря за это,
Поэмы пишут и стихи.
Пусть умирают в подворотнях,
Среди канавы ледяной.
Незримый ангел и бесплотный,
Проникся этою виной.
И в рай определил поспешно
За эти дивные слова.
Сияют пусть во тьме кромешной
Как света, счастья острова.
…
Был молодой - стал старый.
Когда-нибудь умру.
Булатову гитару
Я слышу поутру.
Она источник веры,
Достоинства залог.
В ненастный мир и серый
Её отправил Бог.
Чтоб все мы утешались
И верили в добро.
Чтоб верить больше в жалость
И меньше в серебро.
Всё в мире повторимо.
Хотя и на авось.
И мой поэт любимый
Подарит песен гроздь.
Как кисти винограда
В той песне нам дарил
И будет мир, отрада,
Любовь, покой и мир.
…
И всё-таки Россия.
Печальный тусклый свет.
И всех давно простили,
Кому прощенья нет.
Печальные поляны,
Печальная луна.
И песня как ни странно,
Увы, на всех одна.
Имеем что в итоге?
Ах, батюшка, мой свет!
Россию помнят боги.
А, может быть, и нет.
Всё те же сосны, ели.
И смутная вина
Всё та же неужели
Родная сторона?
…
Закончились орехи,
Закончилась хурма.
Попеть бы, но не к спеху.
Поём мы задарма
Закончились конфеты,
Печенья больше йок.
Но бродим мы по свету
По тысячам дорог.
Мы – барды, менестрели.
Бродяги во плоти.
И то, что недопели.
Мы допоём в пути.
Закончились орехи,
Закончилась хурма.
Но носит песни эхо
Весёлое весьма.
И кажется, что с нами
Поёт весь белый свет.
Мы столько песен знаем.
Конца – им – края нет.
Ведь кончились орехи,
И кончилась хурма.
Кто верит: путь не к спеху
Пускай сойдут с ума.
А нам мила дорога,
И радуга - дуга.
И звёздная берлога,
Полярные снега.
Баюкает нас ветер,
Целует дождь в лицо.
Вот так бы жить до смерти,
А надо что еще?
Лишь новые дороги,
Неторные пути.
Пускай их очень много,
Мы все должны пройти.
…
Какого *** облака
Плывут по небу голубому.
И льдом покрытая река
Озноб нам дарит, не истому.
Какого *** города
Огнями в темноте нас манят
И одинокая звезда
Своей печалью нас дурманит.
Какого *** я сижу
И вам пишу вот эти строки.
Что на земле творится - жуть!
Кому адресовать упрёки?
Я по-английски ухожу,
Как на замок сцепивши зубы.
Совсем прощенья не прошу
За этот стих, нелепый, грубый.
…
«Миру – мир» -, сказал Дамир.
А потом пошёл в сортир.
О чём-то долго плакал
И между делом какал.
…
Время года: весна или, может, лето.
То, что мильоном поэтов мильон раз воспето.
Или, может быть, осень, но это неважно.
И в рифмы вплавь бросаешься ты отважно.
И веришь, как Моисей в сотворение чуда.
Но чудо хрупче в шкафу стеклянной посуды
И оно разбивается несомненно.
И ты бросаешься вниз или режешь вены.
А потом больной, с перевязанными руками
Читаешь Кафку, Пруста или Мураками.
И думаешь, что прекрасное подешевело.
Или, гуляя набережными Куршавеля,
Глядишь на цветы, гладишь деревья руками
И, сочиняя стих, нежнее чем оригами,
Всё-таки веришь в то, что возможно чудо.
И сидишь на скамейке часами важный как Будда.
И говоришь, усмехаясь: «Время течёт незаметно»
И куришь, куришь, выплёвывая дым как Этна.
Или грустишь. Грустя, поёшь о разлуке.
И теплеешь душой, вспоминая о друге.
И думаешь: жизнь чёрт- те на что похожа,
Все впечатленья за день, за месяц итожа.
…
Сто лет пройдут, как миг один.
Как миг один сто лет.
Своей печали господин,
Тоски своей клеврет
Ты станешь гирю выжимать
Обиды и забот.
И вскрикнет Бог: «Едрёна мать!
Куда плывёт твой бот?»
А мне откуда знать: куда?
Куда-то он плывёт.
И смерти чёрная вода
О вечности поёт.
О том, что были холода.
И что опять грядут.
И вплыла блёклая звезда
В сияющий сосуд.
…
Нежненько трону струну –
Самый тишайший аккорд.
Что же я этим верну.
Месяц прошедший и год?
Что улетит в облака?
Что я на землю верну?
Тронет легчайше рука
Пылкой гитары струну.
…
Всю жизнь по тем же я плачу счетам.
И искупленья жду я всё по тем же.
И ничего я богу не отдам.
Ни на брегах Невы, тем более на Темзе.
И совершая тот же пируэт,
Всё то же я злосчастье проклинаю.
И говорю я то же: «Нет, нет, нет!»
Как будто ждёт меня судьба иная.
…
На шаг сегодня ближе к вечности
Я стал, непризнанный поэт.
И где-то в выси, в бесконечности
Имею я авторитет
Там рукоплещет мне архангел.
И Бог, слезинку уронив,
Растроганный, «Морока с вами» -
Вдруг скажет, явно загрустив.
И грянут хоры серафимов
И первозданной синевой
Заблещет твердь, и всё во имя
Её, гармонии живой.
…
Ни разу не писал сонетов.
За этот грех Аллах меня прости.
Изгой среди всех сбывшихся поэтов,
Свой мавзолей построю на кости
Всех первенцев я муз благоуханных,
Столь щедро источавших аромат,
Что стал я жертвой вкусовых обманов,
Совал свой нос везде я невпопад.
Но музы всё-таки меня простили.
Чело моё увенчано венком.
И, чтобы вы, собраться не грустили
Шлю вам от всех непишущих поклон.
Враньё и лесть, поверьте, не обуза.
Для творческого нашего союза.
…
Когда-то девочка Наташа
В одном со мной училась классе.
Увы, теперь я стал постарше.
Как говорится, влился в массы.
Я ем супы, котлеты, каши
И только изредка омлет.
И вспоминаю о Наташе,
Которой было десять лет.
…
Женщина беременна ребёнком,
И земля беременна зерном.
Всё висит на волосочке тонком
И мечтает только об одном:
Дай ребёнку моему родиться,
Дай колосьям золотым взойти.
Пусть чему положено случиться
И должно пусть то произойти.
…
Был бы я совсем счастливый,
Если б ел черешни, сливы.
…
Руки мои несильны;,
Голова моя неумна;.
Ни друга нет, ни жены
Да и чем помогла бы жена?
Годы мои велики,
Доходов, именья – швах.
Если бы было четыре руки,
Был бы о двух головах,
Тогда бы и спрос другой,
Другой была бы стезя.
А так нарушают покой
Одни сплошные «нельзя»
И поэтому я – пилигрим
Музы со мной не нежны.
То Дальний Восток, то Крым.
И все мосты сожжены.
…
Что помню я? – Два-три свиданья.
Как тушь стекала из-под век.
Всё это Бога назиданьем
И получил ты, человек.
Чтоб задыхаться через сотню
Мгновеньем пролетевших лет.
И, проклиная фею-сводню,
Рыдать и восклицать: «О, нет!»
Но всё уже ушло в анналы,
Где Дарий, Цезарь, чепуха.
Навеки ставшее баналом:
«Пусть камень тот, кто без греха…»
…
Я заперт Богом в сердца гетто.
Такая выпала скрижаль.
Хоть брутто легок я, хоть нетто.
И ничего уже не жаль.
…
Владимир Леонидович, простите.
За то, что Ваших не любил стихов.
Теперь Вы - там, теперь Вы – небожитель
И Ваших ангелам не счесть грехов.
Да, пили, ссорились, порой бузили.
И к оппонентам были не правы
Но был Пегаска Ваш саврасый в мыле.
И не сносить Вам было головы.
За то, что век прошёл, за тот, что грянет,
За славословья все, за все слова.
Господний ангел всё простил заране.
А там хоть вовсе не расти трава.
…
А всё же жил я не напрасно.
В сиянье плещется душа.
Есть горсть стихов совсем прекрасных.
В кармане есть два-три гроша.
Иду спокойный, величавый.
Курю дешёвый «Беломор».
Ни деньги, не нужны, ни слава.
Взяв на рапиру, на измор.
Свою судьбу, я рад отчасти
Тому, что всё-таки живой.
Но есть стихи, хотя нет счастья,
Есть синева над головой.
…
Умереть – не встать, как говорится.
Умереть – не встать.
Уплывают в лету ваши лица.
Шевелится гать
Из живых, богами сочиненных.
Верить как богам?
Это было всё во время о;но.
К нашим берегам
Прибивает чьи-то стоны, вопли,
Нежные слова.
Ведь не все в той жижице утопли.
Чья-нибудь жива
Нежность, ласка – умоляю бога:
«Что-нибудь верни».
Впереди – последняя дорога,
Считанные дни.
И, когда заплещет в небе чёрном
Алая заря.
Помолюсь богам, скажу с поклоном:
«Жили мы не зря»
Кровью сердца крася небосклоны,
Плача и не злясь.
Вовсе счастья не стригу купоны,
Презираю масть
Чёрную и красную – любую,
Никогда не лгу.
Золотом подков коней обую
Там на берегу
Пусть всегда струится с небосвода
Алая заря
Я скажу в любые наши годы:
«Жили мы не зря».
…
Утром гудел трактор.
Чистил зимнюю трассу.
Во сне я о чём-то плакал,
Хотя не сказал бы, что плакса.
Сон из времён допотопных,
Когда я был пионером.
Теперь не помню подробно
И лишь усмехаюсь: нервы.
Во сне я о чём-то плакал
И мял сырую подушку.
Был сон для мальчика лаком,
Для взрослого же ненужен.
И снова серые хлопья
Последнего снегопада
Налил я и выпил стопку –
Мне больше не было надо.
…
Пора бы уже ставить точку
В конце этой жизни, увы.
Но всё это только цветочки,
И нам не сносить головы.
Холодное скучное лето,
Почти что без снега зима.
На радость наложено вето,
И сходит пусть каждый с ума.
Как может – он может немного,
Билетик счастливый в руке.
На вечную эту дорогу
И ангел махнет вдалеке
Крылами – прости, человече.
За всё, человече, прости
И гаснут зажжённые свечи.
И меркнет душа взаперти.
…
Остались одни междометья.
И только простые слова.
Как жаль, что тебя я не встретил.
А всё-таки знаю: жива.
Как жаль, что тебя я не встречу.
Лишь ветер холодный в груди.
И гаснут усталые свечи.
И нет ничего впереди.
Но ты улыбаешься, плачешь,
Куда-то по снегу бредёшь.
Затем, что не можешь иначе,
Уже никого ты не ждёшь.
…
Пистолета нет, чтоб застрелиться,
Заколоться чтобы, нет стилета.
И кругом чужие, злые лица.
И болит, болит душа поэта.
Холодно в твоем, о боже, мире.
Как и все на свете прозябаю.
Брошена в позорном бегстве лира
И судьба годится мне любая.
И когда заплачут серафимы,
Светом ослепительным сияя,
Я спрошу: «Единственно любимый,
Разве доля не была иная?
Разве в этом мире разноцветном
Не нашёл ты синей, жёлтой краски?
Песню – несчастливости примету
Ты вручил мне всё же без опаски.
И она мои сгибает плечи,
Спину мою выгнула дугою.
И пылают голубые смерчи
Под моей безжалостно ногою»
…
Вся жизнь – мгновение одно.
Виски седые и сутулость.
Кружит, кружит веретено.
И вот оно как обернулось.
Что в сотнях ликов твой лишь лик
Я видел, в радости и в горе.
И дарит мне то сердолик,
То яшму вспоминаний море.
Выносит огненный янтарь,
Выносит камень полосатый.
И я тебя люблю как встарь.
Как в те года любил когда-то.
…
Жили-были, горевали,
Пили красное вино.
Были счастливы едва ли.
Было это так давно,
Что уж и не вспомнить это.
И не важно, чья вина.
От рождения до смерти
Всем дороженька одна.
Крест простой и деревянный,
Из железа городьба.
И не вспомнят, как ни странно,
Люди грешные тебя.
И его, и тех, и этих.
Всем забвение одно,
Хлещут землю ливня плети,
Продолжается кино.
…
Зиме не рад. И лету.
И лету и зиме.
На снег наложив вето,
Листву держа в уме,
Мы каемся как боги,
Премного согрешив,
Имея зной в итоге,
И все дела решив.
Толику только света
Для близкого храня.
И помня лишь приметы
Бушующего дня.
…
Родиться, чтоб вновь умереть.
И снова, и снова родиться,
Чтоб стать патриархом на треть,
Посмертных демаршей традицией.
О, Господи, но для чего
Нужна подневольная тяга.
В конце чтоб узнать: итого
Ни родины нету, ни флага.
Чтоб в небе немарком кружить
Какой-то железною птицей.
И свет хоть кому одолжить.
И тьмой никогда не гордиться.
…
Весна догоняет не осень,
А сердце сжигающий зной
Тяжелый, тягучий, белёсый,
Висящий над всем пеленой.
Летит одичалое время.
Летит, закусив удила.
И бьётся одна только в темя
Мыслишка: ты всё же была.
И в этом всему оправданье:
Кипучему лету, зиме.
Но в сердце осталось страданье.
Его одолеть не суметь.
И маешься, жжёшь сигареты.
И водочку русскую пьёшь.
И знаешь: не будет за это
Совсем ничего и «хорош»
Ник то в свете белом не скажет –
Живёшь ты всему вопреки.
И чтоб ни случилось – всё лажа.
От ночи шальной до строки.
…
Родные все во тьме пропали.
Там за последнею чертой.
Рукою лишь махну им. Vale.
А что осталось? Лишь отстой –
Все лучшее уже во мраке.
Вне дрязг, вне склок, вне суеты.
Ах, где же ты, моя Итака?
Ах, Пенелопа, где же ты?
…
Объясни, объясни, объясни.
Мне не снятся хорошие сны.
Все кошмар: топоры, гильотины.
Неприглядная в общем картина.
И за что же такое мне счастье
Вороной и караковой масти?
Всё кошмар: топоры, гильотины.
Неразумна я словно детина.
Нет, бы снились мне сосны, берёзки
На глаза набегали бы слёзки.
И душа бы моя веселела.
Вкупе с нею, конечно, и тело.
Наливалось всё силой певучей.
Но ведь в мире всё частный лишь случай.
И чем хуже берёз гильотина?
Как червонец не хуже алтына.
Я смеюсь: мне такое везенье
Словно в неба лазурь вознесенье.
…
Дожил до старости
Уходят силы.
И в этом радости
Как мало, милый.
…
Кучу пряников съел во сне.
Это было давно, по весне.
...